— Ты… ты говорил, пешком через фунгус не ходят, — рискнул вмешаться Ник.
Алекс не смотрел на мальчика, а Ник думал, что теперь его презирают за его подлый обман. Что думал Алекс? Может быть, он раскаивался в том, что не прояснил странность с фамилией подобранного пацана сразу, как только услышал? Но там, в Сильфонте, разведчики, подобно десантникам, изображали из себя полубогов, которым не с руки снисходить до смешных несуразностей простых смертных.
— Люди через фунгус не ходят, — наконец ответил Алекс, хотя и обращался при этом в пустоту. — Но русентийцы могут попробовать. Подгоняем снаряжение, берём припасы и выступаем.
— Силач, Ник и я дронийцы, — раскрыла рот старуха, и все увидели, что у неё нет половины зубов. — А он спартанец, — и ткнула перстом в ополченца. Тот поднял обе руки кверху:
— Силач, я твой, я с тобой.
— Сними резак и положи на землю. Положи! — третий раз Алексу повторять не пришлось, команду исполнили. — Пойдёшь с нами, но при малейшем подозрении пеняй на себя.
Ополченец кивнул, посмотрел на брошенный резак. «Останется здесь, нам он не нужен, а тебе ни к чему», — распорядился Алекс.
— Ещё вопросы есть? Тогда за снаряжением и уходим.
— Я не дойду до Русенты. Я слишком стара.
— Я знаю.
— Алекс?! — этого Силач вынести уже не мог.
— Десять лет как Алекс. Но что это меняет?
Ничего не изменило. Силач упирался, предлагал варианты — всё бесполезно. Старая женщина физически не перенесла бы многодневный переход через фунгус. Оставаться в кратере, зная, что спартанцы охотятся за разведчиками — огромный риск, неизвестно, какие козыри могли припрятать противники, да ещё неведомый страшный человек, не просто умеющий петь с червями, но и способный обучить этой технике других. Идею беженцам затаиться и дождаться, пока русентийцы прорвутся и приведут помощь, Алекс отверг безапелляционно: «Никто за вами не вернётся, Силач».
Если бы Силач умел облекать мысли в чёткие словоформы, он продумал бы: «Что же с тобой сотворили, Алекс? Ребёнок не может, не имеет права с олимпийским спокойствием обрекать людей на смерть. Как же вы там живёте, в Русенте?». Алекс ответил бы словоформами: «Ты начал обращаться ко мне по имени, Силач, но неужели ты так и не понял — дело во мне. Никто, даже Русента, не отправляет детей в дальнюю разведку командирами групп. Раз послали меня в Сильфонт, значит, что-то со мной не так». Но Силач не владел искусством телепатии, мысленный разговор не состоялся, а аудиальный быстро затих.
