Противники русентийцев как раз и занимались этим занятием, бесцельно поливая пучками в сторону разведчиков. Бесцельно — потому что боевики не сидели на одном месте, а продвигались вперёд, выбирая удобный момент для своего хода.
Первым в игру вступил Филимонов. Один из его противников удобно расположился в расселине. Невидимый глазу, он не мог считать себя, однако, надёжно спрятавшимся — пучки из импактора визуализировались как лучи грязно-белого цвета, да и про сенсоры забывать не стоило. Прожечь толстый слой камня было тяжёлой задачей даже для «восьмёрок» русентийцев, но над расселиной нависал козырёк. В какой-то момент неизвестный пока боец сдвинулся, оказался ровно под козырьком — короткая очередь, и расплавившаяся от контакта с горячей начинкой микропуль скальная порода пролилась на несчастного, успевшего только вскрикнуть.
Гибель товарища очевидно деморализовала второго противника. Он бил из импактора без всякой паузы между пучками. Так поступать нельзя; система охлаждения импакторного оружия эффективна, но не совершенна, и ладони стрелявшего наверняка уже были сожжены до мяса. Тем не менее, он едва не добился небольшого успеха, один из пучков попал в валун за спиной Филимонова. Разведчик двумя прыжками отодвинулся от камня, которому предстояло фонить ближайшие недели. Но на этом всё и закончилось — с нового места русентиец засёк оппонента. Выстрел, враг лишился ноги, и второй выстрел как coup de grace.
С правой стороны дороги соперник легастеника готовился дорого продать свою жизнь, то есть, обменять её если не на жизнь, то хотя бы на здоровье русентийского боевика. Стрелял он редко, пока только обозначая сопротивление, и делал это с разных точек полки, похожей на настоящую веранду, созданную природой для романтически настроенных влюблённых, которые, правда, никогда до неё не добирались.
Разведчик мог бы заняться уничтожением стены веранды, расходуя микропули — благо, их было в достатке. Вместо этого, он двигался вперёд, провоцируя неприятеля рискнуть на прицельный выстрел, требующий больше времени. Но враг пока не вёлся и выжидал, когда разведчик сблизится с ним вплотную, на расстояние смерти под лучом, молекулярной гибели клеток центральной нервной системы.
Легастеника угроза жуткой погибели совершенно не волновала. От противника его отделяли пятьдесят метров, сорок, тридцать… Разведчик пересёк невидимую черту, намеченную врагом, и тот вскочил, выпустив в русентийца пучок в упор — ровно для того, чтобы упасть сражённым ответным выстрелом из «восьмёрки».
