– А эти что, не местные?
– Больше не могу рассказать. Но чувствую, не в последний раз я в вашем доме. – Инспектор закрыл дверь.
– Ну что, я думаю, спать никто не пойдет, небо вон уже алеет, – прервал молчание Лекам. – Давайте прибираться и завтракать, а потом поговорим.
Уборкой занимались отец с Лекамом, меня и Храма отправили в комнату к орку. Храма – по причине ранения, а меня – как сиделку ну и чтобы под ногами не мешался.
– Поздравляю.
– С чем, дядя Храм?
– Э-э, нет, какой я тебе теперь дядя? Во-первых, у тебя на счету первый враг. Кстати, держи!
Он достал из-за кровати меч в черных ножнах:
– Твой трофей.
– Дядя Храм, это как?
– У него два было, я попросил Лекама один снять и спрятать, пока стража не прибежала.
– И что, инспектор не заметил?
– Да все он заметил, и вид твой бледный, и традиции знает.
Я разглядывал меч, наполовину вынутый из ножен.
– Так вот, когда орк убивает своего первого врага, он становится воином вне зависимости от того, сколько ему кругов. А воин воина не может называть «дядя». Во-вторых, сегодня ты бился со мной в одной битве, то есть по орочьим законам ты мне теперь как родственник. По-вашему, по-людски, это что-то типа побратима – в одной крови искупались. В-третьих, ты мне спас жизнь, я твой должник. Поэтому с сегодняшнего дня для тебя я просто Храм.
– Но я ведь нечаянно… Я не хотел убивать.
– Судьбу плетут духи. Что произошло – не вернешь. А кто и что думал, когда все происходило, для духов не имеет значения.
Через часть времени все собрались на кухне. Лекам готовил яичницу, остальные хмуро сидели. Тяжелое настроение усугублял жар печи.
– Ровный, у тебя где-то гномья настойка была? – пророкотал Храм. – Надо бы дорогу Арофьи к духам умыть.
Отец молча достал из кухонного стола бутылку. Лекам поставил на стол сковородку и четыре кружки, отец хмуро покосился на него.
– Ничего, Рамос, сегодня можно всем, да и кругов Норману уже шестнадцать, в его годы ты не только вино и настойку пил.
Молча выпили. У меня во рту словно дракон огонь пустил, дыханье перехватило. Лекам тут же сунул мне кусок мяса, я со скоростью суслика разжевал и проглотил его. Несколько раз глубоко вдохнул. Первым начал хохотать Храм, потом подхватили и отец с Лекамом.
– Молодец, Норман, – сквозь слезы и смех произнес Лекам. – Правда, пьешь ты хуже, чем машешь мечом.
Я криво улыбнулся, раздался новый взрыв смеха, напряжение ночи постепенно отступало.
– Ладно, давайте завтракать, и в управу. Потом надо сестру Арофьи найти, – остановил веселье отец, – рассказать ей, как все было. Лекам, возьми с собой двадцать золотых, на похороны. Появятся потом деньги, еще завезем.
