необходимость наблюдать, наблюдать и ещё раз наблюдать.
Конечно, маловероятно, что мне удастся полностью соответствовать идеалу «смирения перед фактами» на протяжении всего этого исследования — наверняка не более, чем учёным, исследующим объект или третье лицо, удаётся преуспеть в своей области. Но я намерен сделать всё от меня зависящее, непрерывно возвращаясь к моим чувствам и уходя от любой бесчувственности.
И если в конце концов — уже создаётся впечатление, что такое вполне вероятно, — окажется, что в общем и целом рассказы о предсмертных переживаниях других людей, восточных и западных, не противоречат нашим переживаниям и находят подтверждение в наших собственных экспериментах, данные которых получены из первых рук и воспринимаемы органами чувств по эту сторону смерти, — что ж, тем лучше. Пока достаточно отметить, что любые сведения, которые предсмертные переживания могут предоставить касательно нашей природы и судьбы, вторичны по отношению к результатам экспериментов, которые вы и я сейчас будем проводить. Экспериментов, которые — поскольку они воспринимаемы чувствами и могут быть повторены — способны увести нас от многословных споров о смерти и привести к согласию, увести от пугающих сомнений по поводу смерти и привести к спокойной уверенности сейчас.
Дзэнский мастер Дуншань: Я показываю истину живым существам.
Монах: И кто они после этого?
Дуншань: Больше не живые существа.
И вот я возвращаюсь к тому, что для меня является настоящим вопросом, по отношению к которому все другие вопросы второстепенны: что я сейчас?
Чем бы ещё я ни был, я несомненно проявлен как что-то. Я воплощён, я произвожу впечатление на других и (через них) на себя. Что такое это «что-то», наблюдаемое просто и беспристрастно, без предубеждений, как будто в первый раз?
Проблема в том, что я далеко не безразличен к этому объекту исследования (который одновременно его субъект): мне едва ли удастся избежать предвзятости, некоторой склонности подтасовывать счета ради своей (воображаемой) выгоды. Поэтому позвольте мне обойти это препятствие, отметив, как я бы стал заниматься другим предметом — не собой, не чем-то свойственным человеку или даже живым, а просто вещью, любым обычным неодушевлённым объектом. Назовём его X. Я наверняка смогу спокойно и честно рассмотреть нечто столь нейтральное — получить чёткую, конкретную картину X, и затем применить знания об объективности, которые я усвою, в моём самоисследовании.
