» (89—73).
После таинственного исчезновения Гесса в Англии в 1941 году неограниченные полномочия контролировать административные органы и их законодательную деятельность автоматически перешли к Мартину Борману, секретарю фюрера и начальнику партийной канцелярии. О законодательной деятельности М. Бормана американский обвинитель на Нюрнбергском процессе Стори говорил: «В соответствии с декретом от 16 января 1942 года участие партии во всех важных законодательных актах и назначениях в правительстве, а также в повышениях проводилось исключительно через Бормана. Он участвовал в подготовке всех законов и декретов, которые издавались имперскими властями» (89—10).
Контроль национал-социалистской партии как монопольной политической партии и «единственной носительницы германской государственности» не ограничивался сферой законодательной деятельности имперских властей. Он распространялся на все более низкие этажи государственной и партийной пирамиды и достигал основания — блоклейтеров. В границах определенной «гау» (области) ни один более или менее серьезный вопрос не мог решаться без предварительного согласования с гаулейтером, который на территории своей «гау» представлял НСДАП и являлся там политическим руководителем. Сама партия была построена так, чтобы она могла контролировать государственные органы, и это один из существенных принципов. В «Организационной книге НСДАП» особо подчеркивалось: «Мы строим руководство партией на основе политического руководства государством» (89—19).
Еще более откровенно и точно контролирующая деятельность НСДАП определена в речи Гитлера на партийном съезде в Нюрнберге в 1935 году, где он заявляет: «... не государство дает нам приказы, а мы даем приказы государству» (89—27).
В области партийного контроля над государственными органами (как формы срастания фашистской партии с государством) итальянский фашизм показывает еще более оригинальные образцы. Там мы видим «Верховный фашистский совет» — высший партийно-государственный орган, выразитель концепции фашистского государства и заботы о сохранении режима (112—57).
Совет в качестве партийного инструмента начинает функционировать уже после похода на Рим в октябре 1922 года, но государственным органом становится значительно позднее. Декретом от 28 сентября 1928 года три института: Совет министров, парламент и сенат решили превратить его из партийного в конституционный орган.
Так, совет становится верховным партийно-государственным органом, воплощающим в себе срастание фашистской партии с государством, «органом режима». Статья 1 Закона о Верховном фашистском совете определяет его интегральный характер следующим образом: «Верховный фашистский совет — высший орган, созданный революцией в октябре 1922 года, который
