Скептицизм оправдан. Мы не так часто виделись, общались еще реже, чтоб соскучиться. Однако я не возражаю, когда парень берет меня за руку и ведет вон из школы. Смена обстановки необходима. Одиночество уже не кажется такой радужной перспективой, к чему мучить себя, прокручивая раз за разом увиденное. Лучше попрактикуюсь в пикировке с Итоном.
В молчании садимся в машину и куда-то едем. Безразличие сменило все эмоции. Понимаю, что вот так, в одиночку, ехать с малознакомым парнем неизвестно куда – верх идиотизма, но не хочу переживать еще и за это. Врожденная логика кричит, что он вьется рядом не просто так, слишком подозрительно его внимание, настораживают оговорки и странные действия, однако чувство самосохранения отказывается подавать признаки жизни.
– Что предпочитаешь, кино, кафе, прогулку в парке? – словно не замечая моего отчуждения, интересуется Итон.
– Где ты пропадал?
– А главное вопрос по теме, – его смешок искренен. Смотрит на меня, забыв о дороге, о чем я тут же напоминаю. Не хватало попасть в аварию из-за чужой невнимательности.
– Я прекрасно вожу, Теа, можешь не беспокоиться.
– Ты не ответил на вопрос.
– Ты тоже.
– Цирк, – мысль приходит неожиданно, но к собственному удивлению понимаю, что и в самом деле хочу попасть туда. Хочу вновь ощутить ту атмосферу, в которой находилась совсем недавно. На доли мгновения перенестись в прошлое, испытать что-то положительное. – Я хочу в цирк.
– Признаться, я удивлен.
– Итон, смотри на дорогу!
– Как пожелаете, юная леди, – ехидство невозможно не заметить, но я не обращаю внимания. Каждый получает кайф по-своему, и если он не может без ерничества, ради бога. От меня не убудет.
– Так где ты пропадал?
Теперь уже сама смотрю в упор. Невольно отмечаю, что профиль у парня довольно симпатичный и, словно в противовес мыслям, в голове всплывает образ брата. Вспоминаю его уверенную манеру вождения. Почему я никогда не беспокоюсь, если Эйд отвлекается от дороги? Так верю ему? Перевожу взгляд на руки, ни на секунду не прекращая сравнения. Красивые, подкаченные, мужественные, однако не завораживают так, как руки Эйда. Нет в движениях той насмешки и самоуверенности, которой буквально пропитано каждое действие брата. Не сводят с ума, не держат в напряжении.
Что за мысли?! С каких пор руки Эйдена вызывают мурашки на коже? Бред какой.
– Отдыхал.
– Что? – смотрю в непонимании. Усилия вспомнить суть диалога терпят крах.
– Меня не было, потому что я отдыхал, Теа. Зачем задавать вопрос, если ответ не интересен?
