В холле раздался нестройный взрыв смеха, сопровождаемый звуком шагов и громкими голосами, – трое из гостей Стоунов миновали гостиную по пути в столовую.
– Я хочу, чтобы вы немного прогулялись со мной, – объявил Клейтон.
Он не просит, а приказывает, рассерженно отметила Уитни, однако молча подчинилась.
Выйдя из дома, они пересекли аллею и направились по покатому газону к пруду. Клейтон остановился под красивым старым вязом, росшим около самой воды.
– По крайней мере можно надеяться, что нам здесь никто не помешает, – пояснил он.
С языка Уитни едва не сорвалось, что меньше всего на свете она желает остаться с ним наедине, но смятение, охватившее ее, было слишком велико, и она не смогла заставить себя заговорить.
Сняв куртку, Клейтон положил ее на траву.
– Думаю, лучше нам все обсудить сидя, – посоветовал он, кивком указывая на куртку.
– Предпочитаю стоять, – с ледяным высокомерием бросила Уитни.
– Садитесь!
Взбешенная непререкаемым тоном, Уитни села, но не на его куртку, а на траву, подогнув под себя ноги и глядя на воду.
– Вы совершенно правы, – сухо заметил Клейтон. – Вашим лохмотьям уже ничего не повредит, но будет жаль, если моя любимая куртка испачкается.
И с этими словами он поднял куртку накинул на ее напряженно сведенные плечи, а сам устроился рядом на траве.
– Мне не холодно, – сообщила Уитни, пытаясь сбросить куртку.
– Превосходно. В таком случае мы можем избавиться от этого уродливого чепца.
Протянув руку, он снял крохотный чепчик с головы Уитни. Девушка мгновенно вспылила и, залившись краской, разъяренно прошипела:
– Вы грубый, несносный…
Но при виде веселых искорок в серых глазах поспешно стиснула зубы.
– Продолжайте, – поощрял Клейтон. – Кажется, вы остановились на том, что я несносный…
Ладони Уитни положительно чесались стряхнуть пощечиной с его физиономии издевательскую ухмылку, но она сдержалась и глубоко, прерывисто вздохнула.
– Хотела бы я найти верные слова, чтобы объяснить, как ненавижу вас и все, что вы олицетворяете.
– Уверен, что будете продолжать искать, пока не добьетесь своего, – дружелюбно согласился он.
– Знаете ли вы, – продолжала Уитни, сосредоточенно уставясь в пруд, – что я ненавидела вас с самого первого вечера маскарада и это чувство лишь усиливалось с каждой последующей встречей?
Согнув ногу в колене, Клейтон положил на него руку и несколько долгих мгновений молча, бесстрастно взирал на девушку.
– Мне очень жаль слышать это, – мягко сказал он, – потому что вы мне показались самой прелестной и очаровательной девушкой, которую я когда-либо встречал.
