Даже не глядя, знал, что последнее слово папы было обращено ко мне. Я посмотрел на него, но при этом незаметно положил руку на спину Фэллон, провел ладонью по ее талии.
– Кроме меня никто не приблизится к Фэллон. – Я улыбнулся.
Она судорожно вздохнула. Моя рука проскользнула под ее футболку, пальцы коснулись нежной кожи спины.
Отец поднялся.
– Что ж, мне пора в дорогу, – сказал он, кинув салфетку на стол.
Фэллон подняла голову, заглянула мне в глаза. Она так нервничала, что мне захотелось вновь накрыть нас простыней.
– Я сегодня переночую в Чикаго, – сказал отец, в то время как мы с Фэллон смотрели друг на друга. – У меня завтра рано утром назначено несколько встреч…
– А что я должна делать? – возразила Патриция, последовав за ним из кухни.
Когда они оба скрылись за дверью, Фэллон покачала головой.
– Мэдок, – произнесла она предупреждающе, только я больше не мог терпеть.
Схватив за руку, потянул ее к двери, ведущей в подвал. После того, как мы ступили на лестницу, захлопнул дверь.
Развернувшись, обхватил рукой талию Фэллон, притянул спиной к своей груди и припал губами к ее шее.
– Мэдок, перестань! Наши род… – Приподняв ее подбородок, завладел губами. Прижался к ней своим стояком, уже бушевавшим в штанах.
Просто вспомни, Фэллон. Мне необходимо знать, что ей понравилось. Что все случившееся между нами прошлой ночью было по-настоящему.
Я провел ладонью вверх и вниз по ее телу, лаская бедра, которые не могли насытиться мной всего шесть часов назад.
Моя рука проскользнула Фэллон между ног, поверх джинсов. Она застонала, прижавшись ко мне.
Да, это было по-настоящему.
– Мэдок, остановись, – взмолилась Фэллон, однако отстраняться не стала.
– Я хочу еще. – Сильнее надавил ладонью ей промеж ног. – Ты до сих пор меня чувствуешь? – прошептал. – Я был здесь, Фэллон, и ты не можешь этого изменить. Я был здесь. – Начал поглаживать ее. Хоть она и застонала, все равно оттолкнула меня.
– Хватит. – Развернувшись, Фэллон уперлась руками мне в грудь. – Нас застукают, Мэдок. Мы не можем опять это сделать.
– К черту их, – прорычал я. – Мы ненавидим наших родителей. И позволили этой ненависти встать между нами. Вчера ты впервые действительно меня увидела, а я впервые обратил на тебя внимание. Я хочу вновь это почувствовать, – признался. У меня во рту пересохло. Фэллон – словно наркотик. Я хотел погрузиться еще глубже. Хотел больше времени проводить с ней, когда она не злилась на меня, а я не злился на нее.
