Позже я спросил дядю Акселя, неужели есть люди, которые думают так же, как Джекоб. Он почесал подбородок и задумался:
— Многие из стариков. Они до сих пор считают себя лично ответственными за все. Как было до введения должности инспектора. Некоторые нестарые еще люди тоже так думают, но большинство из них хотят оставить все как есть. Они не так жестко придерживаются формы, как их отцы, и считают, что не важно, каким образом вести дела, лишь бы Мутанты не давали потомства и все шло своим путем. Но если несколько сезонов подряд будут нестабильными, как в этом году, не знаю, останутся ли они такими же спокойными.
— Почему в некоторые годы внезапно увеличивается процент Отклонений? — спросил я.
Он покачал головой:
— Не знаю. Говорят, это как-то связано с погодой. Начнется плохая погода, задуют ветры с юго-запада, и поднимается процент Отклонений, но не в тот же сезон, а на следующий. Говорят, что-то приносится ветром с Дурных Земель. Никто не знает что именно, но это похоже на правду. Старики считают, что это предостережение, напоминание о Бедствии, посылаемое нам, чтобы мы не сворачивали с правильного пути, и разглагольствуют об этом без передыху. Следующий год тоже будет плохим. Люди начнут больше прислушиваться к ним и будут пристальней высматривать козлов отпущения.
Напоследок он окинул меня долгим и задумчивым взглядом. Я понял намек и передал его остальным. Действительно, следующий сезон был почти таким же бедственным, как и предыдущий, и в самом деле у людей появилось стремление искать виноватых. Общественное мнение стало более нетерпимым к случаям сокрытия Отклонений, а это, в свою очередь, еще больше усиливало беспокойство, которое мы ощущали из-за того, что в нашу жизнь вошла Петра. После случая на реке мы, наверное, с неделю с особым вниманием прислушивались ко всем разговорам, опасаясь недобрых намеков на произошедшее, но никто ни о чем таком не говорил. Очевидно, все поверили, что я и Розалинда, с противоположных сторон, услышали крики Петры о помощи, естественно, очень слабые из-за большого расстояния. Мы вздохнули с облегчением, но ненадолго. Прошел всего лишь месяц, и у нас появился новый повод для тревоги: Анна объявила, что собирается замуж…
О своих намерениях Анна сообщила нам с каким-то вызовом. Сначала мы даже не приняли ее слова всерьез. Нам не верилось, не хотелось верить, что это не шутка. Во-первых, женихом был Алан Эрвин, тот самый Алан, с которым я когда-то дрался на берегу ручья, который донес на Софи. Родители Анны владели богатой, доходной фермой, лишь немногим уступавшей Вэкнаку, а Алан родился в семье кузнеца и сам собирался стать кузнецом. Ему это очень подходило: парень он был высокий и здоровый, но, кроме этого, ничем другим не отличался. Несомненно, родителям хотелось для Анны жениха получше, поэтому мы не думали, что из этой затеи что-нибудь выйдет.
