— Идем скорее, — торопил я ее.
Джон Уэндер внимательно и терпеливо выслушал наш рассказ.
— Ты уверен, что он видел? Может, он просто заинтересовался Софи, потому что она ему незнакома? — спросил он под конец.
— Нет, — ответил я. — Он увидел отпечаток ноги, поэтому и захотел ее поймать.
Джон Уэндер медленно кивнул.
— Понимаю, — сказал он, и я удивился, как спокойно это прозвучало. Он пристально изучил наши лица. Глаза Софи светились тревогой и возбуждением. Мои, должно быть, покраснели, на лице были грязные потеки. Повернув голову, он встретил взгляд жены и внимательно посмотрел ей в глаза: — Боюсь, дорогая, что время пришло.
— Джонни, неужели? — Расстроенное лицо миссис Уэндер побледнело.
— Да, Марти, очень жаль, но это так. Мы знали, что рано или поздно так случится. Слава Богу, что это случилось при мне. Сколько времени тебе надо на сборы?
— Немного, Джонни. Я всегда держала вещи наготове.
— Хорошо. Тогда за дело.
Он поднялся, обойдя стол, подошел к ней, обнял, наклонился и поцеловал. У нее в глазах стояли слезы.
— Джонни, милый. Ты так добр ко мне, а ведь я принесла тебе такое… — Он прервал ее поцелуем. Долгим взглядом они посмотрели в глаза друг другу, а потом без единого слова оба повернулись к Софи. Миссис Уэндер взяла себя в руки, быстро подошла к буфету, достала еду и поставила на стол.
— Идите сначала умойтесь, грязнули, — сказала она. — Потом приметесь за еду, и чтоб съели все до крошки.
Умываясь, я задал наконец вопрос, который меня давно мучил:
— Миссис Уэндер, если дело только в пальцах на ногах, то почему вы их не отрезали, когда Софи была маленькой? Я не думаю, что ей было бы больно, и тогда никто бы никогда не узнал.
— Остались бы шрамы, Дэвид, и, увидев их, люди сразу бы догадались, в чем дело. Скорее за стол, ужинать.
— Мы уезжаем, — сказала Софи с набитым ртом.
— Уезжаете? — тупо переспросил я.
Она кивнула:
— Мама говорила, что если кто-нибудь когда-нибудь узнает, мы уедем. Мы чуть было не уехали в тот раз, когда ты увидел.
— Уезжаете насовсем? И никогда не вернетесь? — огорчился я.
— Да, наверное.
Хотя я и проголодался, после этих слов мой аппетит начисто пропал. Я сидел и ковырял в тарелке. Раздававшиеся в доме звуки суеты и беготни приобрели особый смысл. Через стол я посмотрел на Софи, в горле у меня стоял комок.
— Куда? — грустно спросил я.
— Не знаю, куда-нибудь подальше, — ответила она.
Мы продолжали сидеть за столом. Софи жевала и болтала, а я не мог ничего проглотить из-за комка в горле. Вокруг и впереди, в будущем, была пустота. Я знал, что все теперь станет другим и прежнее больше не вернется. При этой мысли меня охватило отчаяние. Я с трудом сдерживал слезы.
