Он просиживал в палате общин до полвторого ночи, потом расшифровывал записи и еще должен был постоянно писать очерки (а они длинные — Диккенс даже для своего века был многословен); очень часто приходилось отменять свидания с Кэтрин. «Если бы ты знала, как нетерпеливо я жажду твоего общества этим вечером, и как восхитительно было бы сидеть с тобой у камина, когда я закончу работу, ты поверила бы, что я искренен, говоря, что лишь нужда побуждает меня отказаться от удовольствия общения с тобой… Но ты мне никогда не веришь… мне остается думать о том, что (слава Богу) у нас с тобой еще много лет впереди и у меня будет немало случаев доказать тебе, как ты была несправедлива ко мне, и убедить тебя — к сожалению, пока мне это не удается — что твое будущее счастье — главная движущая сила всего». «Если бы я попытался выразить словами хотя бы самую малую долю чувств, которые питаю к тебе, это была бы напрасная и безнадежная попытка». «Благослови тебя Бог, жизнь моя — нет, более чем жизнь».
В октябре 1835 года у Кэтрин была скарлатина — в те времена смертельно опасная болезнь, зачастую навек обезображивавшая выживших, — Чарлз приходил к ней каждый день, не боясь заразиться, подавал питье, вытирал ее лицо и писал, что хочет сам заболеть, чтобы ничем от нее не отличаться, — он, который придавал такое значение своей красивой наружности…
В ноябре он подписал с Макроуном договор на издание «Очерков Боза» в двух томах, гонорар — 100 фунтов. Книга вышла 8 февраля 1836 года, критики ее хвалили, в основном за верность натуре, в «Морнинг посткардс» говорилось, что «живописные описания Боза передают все, что он описывает, с невообразимой точностью», «Санди геральд» писала о «неподражаемой точности», рецензент «Экземинера» даже утверждал, что Боз открыл новую область литературы. Однако у Боза был конкурент: его иллюстратор Джордж Крукшенк (тогда книг без «картинок» не существовало, иллюстрации считались такими же важными, как текст), и он ревновал. «Санди геральд»: «Мы не знаем, чем восхищаемся более: остроумием очерков или неподражаемым мастерством Крукшенка». (Вдобавок Крукшенк был алкоголик и человек тяжелый, Чарлзу было трудно работать с ним.)
Очерки были сгруппированы в четыре раздела: «Наш приход», «Картинки с натуры», «Лондонские типы» и «Рассказы». В некоторых из них никакого милого юмора нет, а открывается другая сторона диккенсовского дара, та, за которую его называют сентиментальным, — умение показать обнаженное человеческое страдание. 5 ноября 1835 года он с Джоном Блэком побывал в Ньюгетской тюрьме; очерк о ней венчает весь сборник. Судите сами, сентиментально это — или просто сильно.
