Из года в год община рабов горела в адском огне боли, голода и надежды. Всякий раз, появлявшаяся будто из неоткуда болезнь, выкашивала всех под чистую, и тогда люди обретали долгожданный покой. Тогда работорговцы находили новых жертв, проводя их под надписью «Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate» и всё началось сначала.
Упёршись руками в землю, герой попытался подняться на ноги, но острая боль стеганула по ноге, и он с криком завалился на бок. Постепенно стоящая вокруг непроглядная тьма уступила место сумеркам, и Давид смог осмотреться. С опозданием поняв, что это не тьма отступала, а скорее его глаза привыкли от безысходности. Вокруг всё также бродили ополоумевшие люди, и в десятке метров горел костерок.
Скрипя зубами, герой подполз к костру, у которого сидело несколько человек, включая и бородача.
— Вот что Давид, ты я вижу в себя пришёл, давай-ка я тебе наши порядки разъясню. — Произнёс бородач, не отводя взгляда от огня. — Лишних вопросов не задавать, с хозяевами не спорить. По нужде подальше отходить. Пайку у соседа не отбирать, самому делится. Мы крыс не любим…
— Крыс? — Непонимающе повторил герой.
— Да не крыс, а «Крыс»! Не дошло? Крыс, которые мохнатые и жирненькие, мы очень любим. Вот только давно всех пожрали… а вот если ты чего притаить решил… такое не прощается. Понял?
— Понял.
— Главный здесь я. Называй меня Бородой. Так все меня кличут. Связь с хозяевами через меня. Хотя это тебе едва ли поможет… Всё понятно? — Не дожидаясь ответа, Борода замолчал, к чему-то прислушиваясь.
Спустя мгновение послышался жуткий скрип навесов, и в темницу вошли трое работорговцев, освещая себе путь мощными фонарями. Свет от фонарей больно стеганул героя по глазам, но он наконец-то смог рассмотреть, каким гигантским было подземелье. По бокам тянулись поросшие мхом и ржавой арматурой, осыпающиеся штукатуркой, бетонные стены. Путь от входа до костра походил на расширяющеюся кишку, уходящую в неизвестную мрачную даль.
— Ну что падаль, жрать подано! — Усмехаясь, произнёс один из конвоиров, бросая под ноги людям небольшой ворох тряпья.
Вся орава рабов, не сговариваясь, бросилась на подачку отталкивая друг друга. В сторону героя покатился наполовину изгнивший кочан капусты, но его тут же перехватила какая-то тощая девочка. С едой было покончено и рабы разбежались кто-куда, прижимая к груди свою добычу. Нередко до ушей Давида доносились звуки потасовки и делёжки, но вскоре всё утихло.
