Он не понимает, что делать. Вызвать полицию? Он дал уже указание министру внутренних дел. Но где же она? Нужна армия. Выйдут солдаты, подъедут танки, офицеры дадут команду. И в панике все эти людишки разбегутся по своим домишкам, бросая своих товарищей и друзей на окровавленной мостовой. Войска стоят рядом с городом, они давно должны были войти в город. Но они стоят на месте. Армия ведь – это тоже часть народа. Неужели этот молодой солдат будет стрелять в людей? В душе он с народом, его семья тоже голодает и тоже страдает, как и все те, кто вышел на площадь. Офицерам дают команды разогнать толпу, на них кричат, требуют выполнить присягу, но они стоят. Генералы все громче и громче повышают голос, а офицеры стоят. Вдруг внезапно терпение офицеров заканчивается и, забыв про субординацию, они со страшным гневом обрушиваются на свое начальство:
– Я давал присягу народу! Я давал присягу защищать родину! Вы говорите, что здесь предатели, шпионы и наемники, пятая колонна? Миллион людей – предателей?
Офицеры стоят. Они твердо заявляют: «В народ стрелять не будем!!»
Президент волнуется – что делать? Людей все больше и больше. И чем больше народу выходит на улицу, тем меньше остается шансов для правителя. Он смотрит в окно уже неделю и понимает, что его время ушло. Он зажимал свободу, убрал всех конкурентов, закрутил все гайки. Да, все гайки действительно были закручены, но недовольство, как котел, бурлило, и в один момент вдруг все взорвалось, снеслись все гайки, ушли все страхи. Народ проснулся от спячки равнодушия и понял одно – что его судьба в его руках. Понял это – и ушел страх. Терять теперь нечего, нельзя жить так все время. Нельзя, чтобы судьбами людей заправляла кучка взрослых, сытых и холеных хозяев мира с Уолт-стрит и местных жирных олигархов и продажных правителей.
Президент срочно вызывает вертолет. Надо уезжать из этой страны. Он спешит в вертолет, поднимается в небо и покидает столицу, глядя, как много людей недовольны его властью. Правитель возмущается: «Я столько много делал для них, столько трудился, недосыпал. Он хотел сказать «недоедал», но потом понял, что ел он очень много, слишком высоко вознесся над людьми, его огромный памятник самомнения поднялся до небес, и теперь огромный монумент трещит по всем швам и медленно начинает падать, приближаясь к ужасному концу, когда вся система, так долго выстраиваемая им, рухнет, похоронив под многочисленными осколками его великое имя.
