— У них гнездо пулеметное, прямо вон за тем выступом! — крикнул мне Шентон. — Надо бы его обезвредить.
— Ч-черт, как эти гады захреначили туда пулеметы? На такую верхотуру?
— Да-а, и без них весело. Если вы не против, сэр, я бы туда смотался.
— Я с тобой. Отбери еще трех ребят, самых надежных. Сначала гранатами поработаем. Правильно?
— Так точно. А в ближнем бою задействуем винтовки и штыки.
Кого он отобрал, я не понял. Лиц в темноте было не разобрать, да оно и к лучшему. Мы выдвинулись — впереди Шентон — и стали карабкаться по камням, продираясь сквозь кустарники. Обнаружили какую-то хибару, вероятно пастушью. Из нее и палили пулеметы, прямой наводкой по первой роте, которая занимала у нас левую часть хребта.
Подползли предельно близко, под прикрытием колючих зарослей. Наши три парня опустились рядом на колени, тяжело дыша, все это под тусклым лунным светом.
— Я скажу «вперед», только тогда начинаем двигаться. Правильно, старшина?
— Так точно, сэр.
Пересохшие губы не слушались, пришлось их облизать, чтобы снова заговорить:
— Все просто. Бежим как можно быстрее. Бросаем гранаты и тут же назад.
Снова застрекотал пулемет. Воспользовавшись этим, я дал команду, и мы побежали. Три года муштры не прошли даром, мы перемещались весьма живо даже по этим темным валунам и осыпям. Когда до хибары осталось ярдов двадцать пять, я почувствовал, что уже могу сделать аккуратный бросок. Метнул гранату, за мной все остальные. Мы отбежали, и пока гранаты рвались, завернули за угол хибары. Крадучись вошли внутрь и открыли огонь по тем, кто был еще на ногах. Всего там было человек двенадцать, гранаты обезвредили трех-четырех. Остальных мы добили. Кто кого и как приканчивал, не помню. В такие моменты ты уже не ты. В этой вылазке мы потеряли одного парня. Я приказал немедленно возвращаться на свои позиции. Искать его и хоронить будем потом, завтра.
На место вернулись быстро, ответные пули просвистели близко только раз. Я рухнул на камни рядом со своим ранцем, хватая ртом воздух. Штык был в крови, я вытер его веткой куста. Пришел связной, сообщил, что немцы погнали танки к правой стороне хребта. Я послал еще людей на правый фланг. Там было жарко, кому-то даже приходилось стрелять в направлении наших собственных позиций.
Надо было сражаться. Ничего другого не оставалось. Раз немцы снова пытаются нас сковырнуть, значит, этот хребет очень для них важен. Значит, нам никак нельзя оставаться в стороне. Я ходил то туда, то сюда, подбадривая ребят, хотя видел в их глазах чудовищную усталость.
