Или развеять.
— Я и не собирался что-то скрывать, — улыбнулся Корин. — Тебе всего лишь нужно передать… письмо. Одному человеку.
— Так просто? — не поверил я. — В таком случае, почему ты не можешь отправить ее почтой? Телепортировать, в конце концов? — я нахмурился: — Или там что-то противозаконное?
— Нет, конечно! — отмахнулся Корин. — Просто… это слишком важно для меня. Я не могу рисковать, отправляя его с вестником или птицей. Телепортировать разом не получится — слишком велико расстояние, а пересылка обычной почтой чревата досмотрами, бюрократической волокитой… и оседанием в карманах проверяющих.
— «Я не могу рисковать»… — со странной смесью горечи и усмешки повторил я. — Корин, я, если честно, даже представить не могу, кто справится с твоей просьбой хуже меня. Только подумай, что будет, если я угожу в…
— Это все неважно, — перебил он. — Главное, что я тебе доверяю.
— Послушай! Я не возьму на себя такую ответственность просто потому, что не могу гарантировать…
— Это просто письмо, Мио! Обычное письмо. Не секретный протокол, не тайная переписка, не документ. Здесь нет никакого подвоха, второго дна.
— Тогда что в нем такого важного?! И кому оно адресовано? — не выдержал я.
— Верховному правителю Зеленых Холмов, — поколебавшись, все же сказал Корин, болезненно сжав пальцы и отведя взгляд.
— Правителю Холмов?.. — я ожидал чего угодно, только не этого. И растерялся, не зная, что сказать. — Но зачем?
— Я… хотел попросить… — Корин говорил отрывисто, словно каждое слово давалось ему с трудом. Он замолчал, помедлив, и быстро, разом, на одном вдохе, договорил: — Я хотел попросить о помощи в поиске родителей.
— Почему Холмы?
— Что? — растерялся Корин.
— Почему именно Холмы? Ты узнал что-то о родителях?
— А где еще я должны искать Действующих? — язвительно спросил маг.
— Ты узнал, что они из Alle-vierry? — уточнил я вопрос.
— Дай-ка подумать: кем же, интересно, могут быть родители, если во мне течет чистейшая кровь Действующих? — саркастично ответил Корин, нарочно назвав aelvis Зеленых Холмов на языке смертных.
Я проигнорировал его выходку и смерил внимательным взглядом.
— Что-то не так? Я не похож? — скрывая за бравадой страх услышать не то, что хочется, откровенно грубо спросил он.
— Ты не бессмертный. И не похож на бессмертного. А уж на кого из бессмертных ты не похож, я сказать не могу, — пожалуй, излишне резко сказал я. И почти сразу об этом пожалел, но менять что-то было уже поздно.
