Деревенские по привычке называли лечебницу «за́мок», пациенты же — только «Чахотбург». Обитатели замка сбежали от русских, говорил народ, а так как после войны у всех и каждого был туберкулез, говорила старшая сестра, за неимением лучшего приходилось использовать под лечебницы такие вот неподходящие постройки. Правда, персонал, вообще-то крайне необходимый, опять же по волшебству не появится, говорила старшая сестра. Она была пухленькая, но очень шустрая и умудрялась присматривать за всем. Август не замечал, что персонала слишком мало, он лежал в мужской палате, где командовала сестра Эрика, а она приучила своих пациентов многое делать самим. В конце концов большинство ведь не лежачие. Поэтому они сами мылись, сами застилали постели, а иной раз и пол подметали. Ну да это еще никому не вредило. Лицо у сестры Эрики было угловатое, щеки впалые, а голова вся в мелких кудряшках. От природы, говорила она. Август думал, что у нее какое-то горе, о котором она никому не хотела рассказывать, но его это не занимало, ведь у каждого, кого он встречал в ту пору, было какое-то горе. Надо справляться своими силами, говорил господин Григоляйт, чья койка стояла напротив Августовой, он тоже был из Восточной Пруссии, и оттого Август считал его вроде как дядей. Лохматые усы над верхней губой подчеркивали его добродушие.
Август отчетливо видит перед собой людей, которых встречал тогда, отчетливее большинства других, с кем сталкивался за долгие последующие годы. Само собой разумеется, он прекрасно помнит Лило. Но когда именно увидел ее впервые, уже запамятовал.
Должно быть, осенью, во время обеда в рыцарском зале, так больные называли большую столовую, где по стенам еще висели портреты предков сбежавшего владельца замка, самые давние — в кольчугах и рыцарских шлемах. Там все обитатели замка ровно в двенадцать собирались на обед, если то, что им подавали, заслуживало такого наименования. Возможно, там он впервые и увидел Лило. Правда, это вовсе не означает, что он сразу же обратил на нее внимание. Наверняка она сидела среди пациенток из женской палаты, как обычно, рядом с Ингелорой, которую хорошо знала. Немудрено, говорила старшая сестра, от нее-то она и заразилась. Обе еще в школе сидели рядом, шушукались над книжками. А ведь Ингелора — опаснейший источник инфекции. Старшая сестра любила вставлять медицинские словечки и тем отличалась от прочих обитателей замка, которые ничего в этом не смыслили. Но Лило совершенно не в обиде на Ингелору. Нынче ведь всё судьба. Никто ни в чем не виноват.
