— Куда же ты ее ставить будешь? — Даша полистала тетрадку с желаниями и рассудительно заключила: — Нет уж, сначала коттедж с гаражом… Ну, приготовились!
Она махнула рукой — и Витюня вытащил пробку. Раздался хлопок, и из горлышка, как из дула, выстрелило каким-то темным сгустком. Повиснув над верхушками деревьев, он растекся густым черным дымом, и молодожены моргнуть не успели, как перед ними воздвиглись две огромные ноги. Облаченное в зеленый халат туловище венчала бородатая голова в белом тюрбане. Какое-то мгновение великан глядел из своей выси на задравших голову Витюню и Дашу, видимо, решая, кому же рапортовать. Потом, вытянув ручищи по швам, открыл рот, но произнести сумел лишь первый слог:
— Слу… — тут его нос скривился, он поперхнулся и стал оглушительно кашлять и чихать, так что деревья заколыхались. Прочихавшись, джинн попытался вздохнуть, но в ужасе зажал нос и… растаял в клубах черное го дыма. А дым вмиг съежился, ужался и прежним сгустком нырнул с высоты обратно в кувшин. И тут же пробка, выскользнув из Вигюниных рук, плотно впечаталась в горлышко.
— Ни хрена себе… — пробормотал Витюня. — Дефективного какого-то подсунули. Пойти обменять пока не поздно.
— Не, тут другое… — Даша помотала головой и, втянув курносым носиком лесопарковый воздух, несущий в себе знакомые городские дуновения, утвердилась в своей догадке: — Экология ему наша не ндра — вот что! — Еще немножко подумала и вынесла резолюцию: — Топаем дальше в лес, где воздух чище.
Но дальше было то же самое. И через три километра, и еще через пять. Глотнув окружающей среды, джинн кашлял, чихал, моргал слезящимися глазами — и спешил улизнуть в свою кувшинную норку. Это уже начинало раздражать. Кругом зеленел настоящий густой лес, и ни Даша, ни Витюня, как ни принюхивались, вроде, не улавливали больше никаких гадостных примесей, — а этот неженка продолжал привередничать.
— Да уж… — качала головой Даша, шагая за мужем по тропинке. — Это какой же у них там был воздух во времена Алладина и его лампы…
И все-таки сдвиг наметился. Когда под вечер, уже порядком удалившись от города, молодожены в очередной раз открыли кувшин, джинн продержался в атмосфере чуть дольше прежнего. И даже успел произнеси одним звуком больше — уже не «Слу…», а «Слуш…» Какой-никакой, а прогресс. И значит, курс прежний, а лесную глубь!
В общем, домой Даша с Витюней не вернулись, благо оба были в отпуске. Они заночевали в стогу, по молчаливому согласию приостановив с этого момента свой медовый месяц. Заниматься любовью в присутствии постороннего, да еще тем более иностранца, — пусть даже и надежно закупоренного в своей таре, — было как-то не по себе, а выпускать заветный сосуд из рук они не решались. Так и заснули, целомудренно положив между собой кувшин и крепко обняв его каждый со своей стороны. Наверно, об этом и шептались удивленно до утра столпившиеся вокруг покоса старые сосны. На своем веку они навидались всякого, но такую стойкость и выдержку, похоже, видели впервые.
