Не разуваясь, он прошел на кухню. В глазах — бешенство, на лице — маска. Вика судорожно сглотнула, не решаясь произнести ни слова. До сегодняшнего дня она была уверена, что Игорь никогда не поднимет руку на женщину, сейчас — эта уверенность стремительно растворялась.
— Где Лёна? — буквально выплюнул Игорь.
Вика не ответила. Если скажет правду, станет только хуже, если не скажет…лучше не думать об этом. Только испуганно округлила глаза и, не отрываясь, смотрела на мужа. Будущего мужа. Вика знала, что зверю не нужно показывать страха, а когда он в бешенстве, лучше смотреть в глаза. А сейчас Игорь напоминал разъяренное, жестокое животное, способное смести со своего пути что угодно.
Не дождавшись ответа, он рванул наверх по лестнице, в комнату ее дочери. Вика знала, что он там увидит. Пустую кровать, с которой убраны одеяла и матрас, открытый шкаф, пустые полки. Как только дочь собрала чемоданы, Вика сразу вычистила комнату, вплоть до занавесок. Теперь в комнате не было ничего, что бы указывало на Лёнино присутствие.
Послышался звук глухого удара, а потом что-то сломало и с грохотом упало на пол. Еще и еще раз. Вика забилась в угол, дрожа. Не от страха даже, от ужаса. Она нутром чувствовала, что в этот раз просто так от Игоря не отделается. И он ни на что не посмотрит — ни на то, что она беременна, ни на то, что она его будущая жена. Вика обхватила себя за плечи, пытаясь скрыться и отгородиться от волн бешенства и неконтролируемой ярости.
Наверху резко стало тихо. Очень страшная тишина, как перед бурей. Через пару минут Игорь спустился на первый этаж. Челюсть сжата, костяшки пальцев сбиты, но выглядит спокойным. Он, двигаясь мягко, подошел к ней, и хоть Вика пыталась отстраниться и отползти от него, схватил за плечи крепкой, но не сильной хваткой. Приподнял и прислонил к стене. Склонился к ее уху и почти ласково прошептал:
— Или ты сейчас говоришь мне, куда поехала Алена. Или, — здесь он выдохнул, — я заставлю тебя пожалеть о том, что ты вообще родилась. Все понятно?
Вика тяжело задышала, едва сдерживая слезы.
— Игорь, отпусти, — она дрожала. — Игорь, я ведь берем-менная ж-женщина. Игорь мне больно.
Он резко встряхнул ее.
— ТЕБЕ БОЛЬНО? Тебе?! — на скулах ходили желваки, а во взгляде не просто отвращение. Ненависть. — Ты каменная сука. Что у тебя должно болеть? А?!
— Игорь, пожалуйста, прошу тебя, не надо, — Вика не хотела ему показывать своих слез. — Ради бога, о ребенке подумай. Это же наш ребенок! М-мой! — в конце голос у нее сорвался на истерический всхлип.
