— Что там произошло? Ты был с Клем, когда она потеряла сознание? Где это произошло?
Друг смотрит на меня в ожидании ответов, а я не знаю, что сказать. То есть, как это прозвучит, если я скажу ему правду? В любом случае, это будет паршиво, ведь только сегодня утром я убеждал его, что его подозрения насчет нас с Клем беспочвенны.
Все, кроме Клем, обращают свой взор на меня и, черт возьми, сейчас я нервничаю так, как не нервничал даже перед своим первым полетом.
Ладно, я должен сказать все как есть, даже если Бен захочет меня убить, а Марта с Льюисом возненавидят.
Я открываю рот, чтобы сделать самое большое признание в своей жизни – и в этот момент доктор Флин входит в палату, привлекая к себе всеобщее внимание.
— Итак, как чувствует себя наша дорогая Клементина?
Доктор — добродушный худощавый мужчина средних лет — приветливо улыбается Клем.
— Доктор Флин, только не полным именем, — страдальческим голосом стонет Клем, и это выходит так забавно, что я невольно улыбаюсь. — Вы же знаете, как я его терпеть не могу.
— Очень зря, красивое имя, Клем, – док делает ударение на ее имени и подмигивает ей, уступая.
— Что скажете, доктор Флин? – Мэри с надеждой смотрит на того и сжимает руку Клем — только вот кому из них больше нужна поддержка?
Доктор глубоко вздыхает, и его лицо становится совершенно серьезным:
— У Клем гипогликемия. Уровень сахара упал до 2,8 ммоль. Мы поставим тебе глюкозу и посмотрим, как дела дальше пойдут.
— О Господи! – Мэри прижимает руку к губам - ее голос дрожит. – Она ведь принимает все лекарства. Не понимаю, как могло такое могло произойти.
Док разводит руками.
— Иногда и при соблюдении всех предписаний происходят такие случаи. Причины могут быть разные. Стресс, голод, непривычные физические нагрузки.
Все в ожидании смотрят на Клем, но она молча качает головой. Думаю, я знаю, из-за чего она могла волноваться — осложнившиеся отношения с Тимом, наши отношения, которые скрываем ото всех. Это не могло пройти бесследно при ее болезни.
И упоминание о физических нагрузках не проходит мимо меня. Могло ли причиной обморока стать то, что прошлой ночью мы были слишком… активными?
Я чувствую, что налажал.
— Ты, наверняка, снова не приняла лекарство, но не признаешься, — упрямо настаивает Бен. — Господи, нельзя быть такой безответственной!
— Ты меня достал! Не забывала я ничего!
— Бен, прекрати! — строго велит мистер Стивенс, и Бену ничего не остается сделать, как замолчать.
