- Что за бред?
- Это правда, малышка, – Клио приблизился. – Хватит ломать комедию. Если хочешь чего-то, просто скажи. Ненавижу ломающихся баб. Не хочешь – убирайся. Но не выноси мне мозг своими вечными извинениями. Ты все равно потом еще ни раз потопчешься по мне. Тебе доставляет удовольствие ковырять старые раны. Ты с ума сходишь от этого. Думаешь, что власть надо мной имеешь? Но это не так… – Кавьяр почти выплевывал эти слова мне в лицо. Я почувствовала запах сигарет, смешанный с алкоголем. – Ты не можешь причинить мне боль, Лена. У тебя нет такой власти.
- Тогда почему ты так злишься? – резанула в ответ.
На мгновение грек растерялся, чем я тут же воспользовалась.
- Если бы тебе было плевать на меня. Ты не делал бы всего того, что делаешь. Защищаешь, спасаешь, нервничаешь и ревнуешь. Это, по-твоему, как называется?
Тяжело дыша мы стояли друг напротив друга. Клио сжимал кулаки, а я почти скрипела зубами.
Ничего себе извиниться зашла. Как-то не по сценарию выходило.
- Упрямая сука, – рявкнул Кавьяр, в эмоциональном порыве взмахнув руками. – Давно пора тебя убить. Но ведь Тео сдохнет, если я это сделаю.
- А ты? – выпятила подбородок. – Не сдохнешь?
Грек неожиданно улыбнулся. Правда немного злобно. Но эта его насмешливая ухмылка так меня завела, – во всех смыслах, между прочим, – что я буквально накинулась на Кавьяра.
- Ублюдок! – выкрикнула, врезав ему прямо в челюсть. – Ненавижу! Всю жизнь мне поломал! Будь ты проклят! Сука! Отпусти!
А Клио и не слушал. Сжимал мои запястья, не позволяя продолжить бой, и хохотал. Искренне так и заразительно очень. Злость потихоньку угасала, сменяясь стыдом. Клио смеялся надо мной, а я распиналась как идиотка.
- Ты больной, Кавьяр, – заключила, застыв на месте. – И меня такой же сделал. Жила спокойно. Опять заявился. Когда же ты оставишь меня в покое?
Грек успокоился, но не отпустил. Мучительно долго изучал меня взглядом и впервые до боли в груди захотелось узнать, о чем он думает. Именно поэтому вырвались слова, которые я не сказала бы и на смертном одре. Но сейчас сказала и ничего нельзя было вернуть назад. Я подписала себе приговор, надеясь, что все же не смертный.
- Поцелуй меня, Клио.
С такой страстью выдохнула это, с таким отчаянием, что грек недоверчиво моргнул, а затем, прищурившись, спросил:
- Что? Мне показалось, мелкая, или ты…
- Да, я прошу поцеловать меня, – уже принципиально повторила.
Не описать словами всю тьму и торжество, которые заволокли глаза Кавьяра. Он одержал победу и от этого просто светился. Словно горел. И этот пожар охватывал и меня.
