— Какая жалость, мелкая, — покачал он головой и, выпустив тонкую струйку дыма, взглянул на меня уже серьезно. — А мне казалось, ты кипятком ссышь от моего присутствия.
— Казалось! — рявкнула, швырнув в него рюкзак, который он удачно поймал.
— Ты все такая же истеричка.
— Только с тобой, Кавьяр. Ты убиваешь во мне человека!
Кривоватая ухмылка.
— А может, напротив, пробуждаю тебя от долгого сна? — выдал, подмигнув.
— Не обольщайся, придурок, — подошла к нему и оттолкнула в сторону. — Уйди. Я хочу спать.
— Угу, очень заметно. Прямо с ног валишься от усталости, — прокомментировал Клио, но все же оставил меня в покое. — Сладких снов, моя маленькая убийца…
Два года назад. Касабланка. Особняк Кавьяров
Звенящая тяжелая тишина убивала все, что могло остаться в человеке. Сколько прошло времени с того дня, когда Клио так жестоко ошибся? Кажется, месяц. Да, так сказал Тео. Младший Кавьяр выглядел не лучше своего брата, а вот Александр, явившийся в особняк, искренне не понимал сыновей. Более того, мужчина негодовал, и это было мягко сказано. Размахивая руками и дико крича, Александр вышагивал по комнате, выплевывая злобные проклятия в адрес Клио.
— Паршивый щенок! Как ты мог ее отпустить? Она же все расскажет! Нас раздавят, понимаешь?! Никто, никто в «Черном Кресте» не спустит тебе эту оплошность! А ты… — повернулся к Тео. — Ты-то чем думал?
— Отец… — попытался объясниться британец.
— Молчи! — брызгая слюной, выкрикнул Александр. — Вы оба думаете членами, а не головами! — посмотрел в потолок. — Боже, что мне делать с этими идиотами?
Клио, до этого с мрачным видом глядевший в окно, повернулся к отцу.
— Убирайся, — отчеканил он спокойно.
Александр захлебнулся гневом и, побагровев, выпучил глаза.
— Ты… — прошипел он, ткнув в сторону старшего сына пальцем. — Наглец… неблагодарный ублюдок… столько времени впустую…
— Прошу тебя, — прикрыв глаза и едва себя сдерживая, проговорил Клио. Стоявший рядом с ним Тео напрягся. — Лучше уйди. Иначе…
Александр, прекрасно знавший вздорный характер сына, направился к двери.
— Я уйду, — кивнул он, оглянувшись. — Только не пожалей об этом. Если та стерва расскажет о нас… ну ты сам все знаешь.
Еще несколько минут Клио буравил взглядом закрывшуюся за отцом дверь, а затем, не мигая, вымолвил:
— Выйди.
И Тео поспешил покинуть гостиную, прекрасно понимая, каково сейчас его брату. Ему самому было невыносимо паршиво. Паршиво без Летти. Но об этом никто не говорил вслух. Чувства — это не то, о чем стремился беседовать Клио. Он никогда об этом не заговаривал. Никогда не жаловался и от других требовал того же. Клио не загонял себя в рамки морали и общепринятых правил, избегая ограничений.
