9
Для нее существовал только ее одинокий волк. Брик впервые приехал на горную
поляну — нейтральную зону между кошками и волками — десятью годами ранее; тощий
подросток, ослабевший и раненый, в бинтах и повязках, неспособный идти, едва в
состоянии поднять твердую голову, обмотанную марлей и безвольно болтающуюся. Его
лицо напоминало сырое мясо, пропущенное через мясорубку. А внутренние повреждение
— судя по услышанному издалека разговору Джи — были намного хуже.
Старый вер-медведь наполовину принес, наполовину приволок парня в
человеческом обличье в отдаленный коттедж и оставил там.
— Ты быстрее оправишься, если перекинешься, — «груда бинтов» ответил Джи
молчанием. И остался лежать свернувшимся на полу в человеческой форме. Будто
ненавидел быть волком. Ненавидел быть живым.
Чтобы рассмотреть его, Саммер перепархивала с дерева на дерево и подскакала так
близко, как только осмелилась. В течение первых нескольких недель парень ни разу не
покинул коттедж, даже когда огромный медведь пришел с припасами. Саммер
перепорхнула на березу, ветви которой касались окна на первом этаже, чтобы лучше
разглядеть очаровавшее ее израненное существо. Резная бревенчатая лестница вела в
мансарду, увидеть которую Саммер не смогла. Но Джи суетился внизу на кухне, смежной
с небольшой гостиной, заполняя полки и осматривая повязки молодого мужчины,
уговаривая его и споря с ним.
Спустя несколько недель гигант вытолкнул своего подопечного — все еще в
человеческой форме — на крыльцо и оставил там.
— Извлеки из этого урок, парень. Хватит себя жалеть. Стань сильным. Я больше не
намерен с тобой нянчиться. Заканчивай с этим.
Но молодой мужчина продолжал лежать, даже не утруждаясь уползти или
перекинуться. Он настолько сильно ранен, что не может сменить форму? Или… может,
просто не хочет. Как перевертыш, способный принимать облик различных животных,
Саммер могла ощутить присутствие в своей среде другого оборотня. Но если бы она не
слышала слова Джи, но вряд ли сумела бы понять, кем является Брик.
Его апатия и тоска вызывали в ней глубочайшие чувства. У Саммер в груди цвела
физическая боль, дикая и рвущая, будто режущая острым краем консервной банки.
Саммер хотела увидеть, как улыбка украсит это смуглое лицо, все еще опухшее и бледное.
Но она не осмеливалась показаться на глаза.
