Увидев Сему, Женька зарыдала пуще прежнего, всхлипнув и с трудом прошелестев через прилепившиеся на мокрые щеки и помаду кудри:
- Он у-у-умер…
- Кто?? – недоуменно спросил Семен, резко оглянувшись, по всей видимости, в поисках тела, но Женька резко схватила его за руку и ткнула его пальцем в свою магнитолу, продолжая всхлипывать:
- Он… из… из песни… А она с собой покончила… Мне их жалко!!!
Семен захохотал и разгреб мокрое от слез лицо Жени, заставив ее посмотреть на себя:
- А я-то думал, ты тут страдаешь от того, что испортила нашему милейшему начальнику рубашку за пять тысяч баксов… А ты, значит, песенки слушаешь, дурында?!?
Женька, услышав дикую цифру, которая как-то относилась к простой белой рубашке Минаева, на которую она, по несчастливой «неслучайности» или даже по мановению хорошего толчка в спину со стороны Лены Старцевой вылила кофе, аж плакать перестала:
- Ты шутишь??? Долларов? Пять тысяч долларов?? А не рублей??
Семен снова рассмеялся, покачав головой:
- Ну ты смешная, Жека! Костюм у него, значит, за десятку штук баксов, а рубашки он в магазине «Все по 100», по-твоему, покупает?? Ладно, давай, пересаживайся вон туда, я отвезу тебя домой. – легко подтолкнул он снова скуксившуюся Женьку на пассажирское сиденье, которая, осознав смысл сказанных им слов, снова начала всхлипывать. – И не плачь! У тебя тушь растеклась. – весело добавил он, усаживаясь за руль и отодвигая сиденье подальше от педалей, чтобы в процессе «верчения баранки» все-таки не иметь возможности стукнуться головой об собственные коленки.
- Слушай, Семка… Может, это был знак? – грустно, вытирая лицо руками, спросила Женя, глядя на то, как они пристраиваются за каким-то зеленым джипом в сторону выезда с автостоянки перед выставочным центром «Колизей», попав в бесконечную пробку, неизменно возникающую тогда, когда заканчивается какое-либо массовое мероприятие.
- В смысле, еще один? – усмехнулся Сема, с теплом посмотрев на Женю. – Насколько я заметил, таких знаков у тебя каждый день не по одному бывает, так почему именно сейчас ты решила сдаться?
- Да потому что все бессмысленно! – вздохнула Женя и отчаянно ударила кулаком по панели несчастного, попавшего под горячую руку авто. – Я пытаюсь доказать ему, что не заслуживаю такого к себе отношения, что он – кретин, который чуть не вытряс мозги из моего друга Игорька и который ненавидит меня, потому что я рыжая! Это же абсурд! Я надеялась переломить это, Сема, я знаю, что отношение людей изменить можно, что можно заслужить признание и уважение, а в результате… Я всего лишь мечу бисер перед свиньей! Да еще эти Вика и Лена… Им-то чего от меня надо??? Что они пристали, как банные листы, со своими кровожадными планами по моему моральному уничтожению, если их ненаглядный Сергей и так меня на дух не переносит?!? А Краснохатов??? Тоже мне, мужчина мечты! Думает, сказал пару комплиментов, и я уже такая разделась и легла перед ним в порыве страстной благодарности??? – понесло Женьку в далекое гневное плавание, а Семен, с совершенно невозмутимым видом слушал, даже радио потише сделал, спокойно давя на педали и медленно, но верно, метр за метром продвигаясь к маячившему где-то впереди заветному выезду с парковки и к полной скоростной свободе… до первого светофора. – В ресторан меня позвал, черт озабоченный, - раздраженно махала руками Женька, - пришлось отказать, думала – все, кранты, еще один начальник в списке «обожающих» меня людей, так этот гад заявил: «Я не отступлюсь»!!! Ну что за проклятье??? Теперь мне объявили выговор, выговор! Первый в моей жизни, представляешь?? А еще лишили премии! Да это почти ползарплаты, Семка! Теперь мне никогда не накопить на лечение Поле, разве что лет через пять, но я так хотела, чтобы она поскорее выздоровела и перестала мучиться…
