- Узнаю Болека. И словечко узнаю. Что Славка? Перестал?
- Не знаю. Посмотрим.
- Тут и смотреть нечего. Перестанет, как миленький. А захотят ребята, так и женится по второму заходу. Друзья для него - святое. Высоко Славка забрался, совсем другой уровень, седьмое небо, а их не бросает, дорожит ими.
- Они, жаль, не ценят.
- С какой стати? Почему они должны ценить? В нашей компании всегда все были равны, у всех права и обязанности одинаковые. Никто не лучше и не хуже другого. Ни нос задирать, ни кланяться до полу некому. Ты только то, что ты есть - ни больше, ни меньше. Тебя любят не за успех, не за должность, не за деньги, не за талант. Просто потому, что ты - это ты. Вот что Славке дорого.
- Да ну вас, все вы какие-то чокнутые.
Не чокнутые. Сложились в компании неписанные правила, негласные нормы поведения, одно из которых Таня с Машей как-то на досуге сформулировали: в своём гнезде не гадить, грязь туда не тащить, уважать товарищей. Весь вопрос лишь в том, что они понимали под грязью. С юношеским максимализмом щедро лепили ярлыки: то - грязь, это - гадость, вот это - настоящая мерзость. Не удосуживались поближе рассмотреть, задуматься, торопились с вердиктами, основываясь на незначительных эпизодах, на обрывках информации.
* * *
В середине лета нарисовалась Татьяна с ворохом новостей. Для начала спросила совета, как лучше признаться парням, что давно бросила институт, в конце первого курса. На второй курс оформила "академку" и бездарно прогуляла её. Маша остолбенела. Год молчать, не сболтнуть случайно даже подруге. Где же она пропадала? Перечисление мест, где околачивалась подруга, вызвало новый шок, правда, меньший. Да-а-а, парни Татьяну по головке не погладят. Новостью номер три стала влюблённость Ярошевич в некоего товарища, с которым она познакомилась на очередной свадьбе у очередной сестры.
- Надеюсь, не в Белоруссии? - всполошилась Маша.
Слава богу, в Москве. За свадебным столом Татьяна сидела напротив огромного парня в больших очках. Обратила на него внимание не сразу, тем более, он присутствовал на свадьбе со своей гражданской женой. Когда обратила внимание, влюбилась смертельно. Сразу и бесповоротно. И он, вроде, на неё запал. Одна беда - у него жена есть, пусть и гражданская.
- Больше я на Стаса не претендую, - объявила Татьяна. - Оставляю его тебе по наследству.
Маша усмехалась. Обе отлично знали, что Закревского можно словить лишь определённым путём, одним единственным методом. Иначе - никак. Метод представлялся оскорбительным, поэтому тему закрыли вовсе. Зато до сентября Маша успела наслушаться от Татьяны охов, вздохов и сетований по поводу нового объекта. Того, в очках. Устав от стенаний Ярошевич, пародируя Ободзинского, пела ей:
