От Шурика ответ пришёл через два дня, которые дались Маше нелегко.
"Маша, я медленно набираю, никаких обид".
Маша вскипела. Тут же отстучала:
"Что, каждое слово по полдня? Шур, ты меня за абсолютную дуру держишь? Ладно, проехали. Я завтра еду. Ответь подробненько, как от цветочного магазина до могилы идти, нужно ли сворачивать, по какой стороне могила, сколько до неё приблизительно метров и особые приметы, если есть, пли-и-из. Уж напрягись напоследок. И обещаю, я от тебя отстану, чесс слово. Ни разу не потревожу, если сам не захочешь. А ребятам всё-таки привет от меня при случае передай".
К некоторому удовлетворению Маши Шурик среагировал через полчаса. То ли ругать его последними словами за неуместную в данном случае демонстрацию, то ли хохотать над тем, как легко наступить на самолюбие Вернигоре, прищемить это самолюбие хорошенько.
"Вход на кладбище через цветочный магазин, это у здания администрации. Входишь, поднимаешься по ступенькам на пригорок, где начинаются собственно уже захоронения. Идёшь прямо 80-100 метров. Он лежит справа по ходу, кажется, во втором ряду. Особых примет нет. Пока".
Попрощался, значит. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить. Ну, и она попрощается.
"Большое тебе человеческое спасибо. Не поминай лихом, Шура".
Всё. Расплевались они с Вернигорой, получается. Окончательно и бесповоротно? Похоже на то. Маша крутилась по дому, обдумывая и так и сяк поведение Шурика. Попытки разобраться отвлекали от образа Славки, гасили истерику, сушили слёзы. Половина самостоятельной жизни прошла без него. Нормально прошла, между прочим. Если честно, не совсем без него. Уж раз в год какие-то известия о нём доходили. В основном из прессы. В депутаты Госдумы когда избирался впервые, по всему городу висели огромные плакаты с его портретом и слоганом "Выход есть". Иногда попадались заметки в газетах о его деятельности, как ректора известной академии. Хвалебные заметки. Количество присвоенных ему званий и наград неуклонно росло. Академик, профессор, доктор, член, почётный член, заместитель, председатель и прочая, и прочая. Несколько раз он мелькнул по телевидению. И Маша, вместо гордости за Славку, поразилась тому, как он нездорово выглядит. Лицо у него расплылось, обрюзгло, пошло неровными буграми. Живот он себе отрастил неслабый - типичный представитель старого номенклатурного слоя. Как с таким животом он мог лезть на всемирно известную вершину, в пику американцам?
