- Нельзя нам вместе. Сопьёмся мы, - голос Натальи сейчас был глуховато-хрипловат, но больше не дрожал. - Дрон первым и сопьётся.
- Ну, да… - усмехнулась Светлана, несколько снисходительно усмехнулась. - Он, если хочешь знать, не пьёт давно. Бросил. У него и пивное его брюшко исчезло. Ты не в курсе просто.
- Это ты не в курсе. Так и раньше было. Когда мы с ним разбегались недельки на две, на месяц, он в завязку уходил. А когда сходились, по новой начиналось. Нет, вместе мы с ним оба сопьёмся. И он первый.
Спорить не приходилось. Надо же, они, оказывается, не один раз расставались. Светлана не знала. Со стороны незаметно было, а Наталья никогда ей не жаловалась, не рассказывала ничего толком. Получается, между Мальковой и Дроном постоянно трения происходили, а никому невдомёк.
- Ну, ты хоть встреться с ним, объяснись. Попрощайся. Как я ему скажу, что ты появлялась и не захотела его видеть? Уезжаешь навсегда? Так и скажи ему об этом сама, чтоб не ждал. Чтоб не надеялся на чудо.
- Может, ты и права, - задумчиво проговорила Малькова. - Всё равно я думала перед отъездом проставиться. Тебя позвать, нашу компанию старую. Распрощаться с прежней жизнью и с чистой совестью поехать в новую.
- Только без Мюллера твоего.
- Ему не понравится, если без него.
- Ничего, потерпит. При Мюллере ребята любую пакость учудить могут. И потом, что делать солидному немецкому бизнесмену на пьянке российских студентов? Экзотики поднабраться?
- Ладно, обмозгую, - Наталья стрельнула в Светлану колким взглядом, щёлкнула пальцами, подзывая бармена. - Рассчитайте нас, юноша.
“Юноша”! Светлана хихикнула. Малькова в привычном репертуаре. Не может, как сама же и говорит, не приколоться. Бармен по виду абсолютный их ровесник. Ко всему прочему, он не подойдёт за деньгами. Не принято. Надо им к барной стойке идти. Как бы не так! Попирая все принятые в последние годы нормы и правила, бармен возник подле Мальковой на счёт раз.
Расставались девушки совсем в ином настроении, чем встретились. Светлана - изрядно опустошённая, без начальной радости. Наталья - потеплевшая, подобревшая, погрустневшая, но с проскакивающими иногда прежними задорными искорками в глазах.
Дрон возник в институте на следующий же день. Сразу отвёл Светлану в сторонку. Спросил прямо, без предварительных заходов:
- Скворцов сказал, Натаха объявилась?
Светлане и в голову не пришло утаивать от него свою встречу с Мальковой. Да и Наталья не просила её молчать. Дрон слушал, не проронив ни слова, морщил лоб. По лицу было видно, что ему тяжело, что он старательно загоняет боль внутрь. На все рассуждения Светланы одно только и бросил с досадой:
