Неожиданно на курсе появилась группа новых парней. Перевелись к ним из другого института, явно более престижного. Из какого? Светлана не интересовалась. Да ей и неудобно было обращаться к однокурсникам с нескромными вопросами. Она ведь так и не нашла общего языка с другими студентами. Кто-то не нравился ей, кому-то - она. Не вписывалась она, при всём своём старании, и в развесёлую студенческую жизнь. С её-то воспитанием! Брезговала. Авантюрный опыт четвёртого курса ясно показал, до какой всё же степени она не любит попойки, перекуры с сальными анекдотами и вульгарным трёпом между лекциями, прогулы занятий ради сомнительных приключений и прочие молодёжные радости.
Малькова твердила ей, что так жить, как живёт Светлана, нельзя. Но без прежнего азарта твердила, без желания что-то переделать в подруге. Из ласкового обращения “ветка моя корявая” исчезло словечко “моя”. Значит, и Наталья чувствовала трещину. Чувствовала, но всё ещё цеплялась за… За что? За видимость прежней дружбы? Может быть. Иначе бы она не затевала серьёзные разговоры раз в неделю. Неожиданно на последней паре возникала рядом и, подцепив Светлану под локоть, тащила в расположенную недалеко от института забегаловку пить кофе, заедая его выпечкой. На большее денег у них никогда не хватало. По дороге в кафешку, которую Светлана очень скоро принялась числить их с Натальей местом, Малькова в очередной раз заводила разговор, что проа бы уже начать приспосабливаться к жизни, к людям, к принятым в обществе отношениям. Умение мимикрировать заложено в человеке генетически. Зачем же глушить в себе заложенные природой качества? И Светлана тщетно пыталась растолковать Наталье, что от природы у неё тяга к иному.
- Ага, - ухмылялась Наталья. - К высокому и чистому.
- Ну, да, - краснела Светлана. Краснела и ненавидела себя за это.
- Да пойми ты, чудо в перьях, - искренно, но гораздо спокойнее, чем раньше, возмущалась Наталья, - нельзя сейчас так. Во всяком случае, в Москве. На периферии, наверное, пока можно. А в Москве нельзя. Здесь джунгли. Не ешь ты - едят тебя. Не вписываешься в определённые понятия - остаёшься за бортом большой жизни.
Слово “понятия” с некоторого времени вызывало у Светланы отторжение, поскольку прочно ассоциировалось с людьми в малиновых клубных пиджаках, живущих по каким-то там понятиям и без базара.
- Не хочу я никого есть, никуда вписываться, - вспыхивала она, ошибочно полагая, будто у Мальковой на подругу имеются очередные безумные планы. Она подозревала, что сама Наталья уже протаптывала свои тропинки в “джунглях большой жизни”. Малькова теперь часто пропускала занятия. Причём, исчезала одна, без Дрона, без какой-либо компании вообще. И больше не рассказывала подруге, где пропадала и чем занималась. Светлану беспокоило, не связалась ли Малькова с бандюками при деньгах.
