Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» | страница 88
Всё же человеку следует исполниться решимости и следить за собой. Часто грешим мы телом, словом и мыслью. Очень важно поставить у Шести корней[204] сторожа, который бы хорошенько следил за тем добрым и злым, что входит и выходит. Это необходимо уяснить. Берегитесь, берегитесь!
15
О том, как Иккю преподал Учение человеку, убивавшему живое
В Нижнем Киото, возле Седьмого проспекта, есть человек по имени Хадзаэмон. Обычно он убивал живое, тем и жил. С некоторых пор он стал приходить к Иккю для познания Учения, и тот знал, каким злым делом ему приходится заниматься, однако же непросто вдруг наставить человека на путь истинный. Как-то он пришёл к преподобному, и они вели разные разговоры.
Преподобный сказал:
— Я тебе уже говорил когда-то, что, раз уж тебе пришлось этим заниматься в жизни, тут уж поделать нечего. Есть у меня интересная история, я расскажу, а ты послушай.
Когда я был молод, случилось мне быть в земле Симоцукэ, и вот в той земле, в местности, что называется Асонума, был человек, который пробавлялся тем, что убивал живое. В один день возвращался он домой и добыл селезня мандаринки[205], положил его в мешок для добычи и пришёл к себе.
Той же ночью во сне явилась к нему удивительная женщина в богатом убранстве, такая прекрасная собой, что не найти другую такую, видно было, что она в глубоком горе; подошла она, встала перед тем охотником и, проливая горькие слёзы, молвила: «Вы изволили безжалостно убить моего мужа!»
Охотник во сне сказал ей, оправдываясь: «Не может того быть!» — а она говорила: «Не нужно оправдываться! Это случилось сегодня!» — так сказала, а потом сложила:
Произнесла она это, посмотрела на него долгим взглядом, а потом раз — и взлетела, глядит он, а это — уточка-мандаринка.
Тот человек поразился, очень жалел её, а назавтра увидел — в обнимку со вчерашним убитым селезнем лежала мёртвая уточка.
Вот так, даже животные знают, что хорошо и что плохо. Само собой, жалок тот, кто родился человеком, но такого не знает.
Так Иккю ему говорил.
16
О том, как Иккю и Сонсаку слагали стихи