- Нет уж! - гордо выпрямилась Алла Викторовна. - Я сама. Роману тоже
необходимо учиться.
Она вышла из комнаты, через пол часа вернувшись за сумкой, которую забыла
возле кресла.
- Я в магазин, - сообщила мама, поправляя перед зеркалом макияж. - Тебе что-
нибудь нужно?
- Возьми, пожалуйста, йогурт и... шоколад. Да побольше. Для мозгов, - добавила
я, заметив подозрительный взгляд Аллы Викторовны. - Ученые доказали, что
горький шоколад способствует расширению сосудов и лучшему снабжению их
кровью и кислородом. При переутомлениях и недосыпаниях кусочек шоколада -
то, что доктор прописал, - с выражением закончила я, погрозив в воздухе
указательным пальцем.
- Ох, Мила, неужели это так пневмония на тебя подействовала? - сокрушенно
произнесла мама, с беспокойством изучая мое осунувшееся лицо. - Ты совершенно
другой стала. Жданов цветами, подарками тебя завалил, а тебе все равно. А любила
ведь как... Дня не могла прожить без него. С детства сладкому всегда предпочитала
кусок пирога или пиццы, а тут шоколад ей подавай. Раньше на учебу было плевать,
а теперь вот головы не поднимаешь от учебников. Все учишь, зубришь, пишешь
что-то... Мила, с тобой действительно все в порядке? Может, к психологу
обратиться?
- Ага, - криво усмехнулась я. - Только психолога мне и не хватало. Тебе не надоело
меня по врачам таскать? Я в порядке, слышишь? Со мной все хорошо. Просто...
благодаря дополнительным занятиям я распробовала вкус знаний, поняла что к
чему и решила не сходить с дистанции. Не терять форму, так сказать. Отстать от
процесса ведь так просто - на собственном опыте убедилась. А я хочу быть в курсе
всего. Хочу знать, чем живет школа и быть частью ее. Неужели это так плохо?
- Прости, дорогая, - вздохнула мама, убирая с моего лба прядь немытых волос. -
Ты права. Закроем эту тему. Так тебе какой шоколад - молочный, горький, с
орехами, с...
- Горький, - улыбнулась я. - Самый горький, какой только найдешь.
13
Фух! Наконец-то она ушла.
После того, как из прихожей до меня донесся звук захлопываемой двери, я со
вздохом облегчения откинулась на подушки и тут же всхлипнула, уткнувшись
носом в сгиб локтя.
Последнее время я только и делала, что ревела - тихо, практически беззвучно,
кусая губы или зажимая рот ладонью. Меня словно прорвало. Стоило кому-либо в
моем присутствии произнести имя учителя, и ком подкатывал к горлу, дыхание
