Это было не то, что он собирался говорить ей.
Его рука, до этого обхватывающая ее щеку, скользнула вниз, легко натирая шею ладонью. Ей понравилось. И крошка сильнее выгнулась, открывая ему больший доступ к ее коже, а он, воспользовавшись подобным изменением положения, дерзко просунул бедро между ее ногами, не давая теперь сомкнуть девушке бедра. А горячей ладонью накрыл ее грудь, сквозь ткань, сжимая сосок, натирая его пальцами.
Она оценила такое изменение, с довольным стоном обхватывая его ногу, почти седлая ее, и легонько сжала своими ногами.
— Чтоб тебя… — он едва не застонал, ощущая это давление ее бедер. И понял, что она уже мокрая для него, даже сквозь ткань джинсов, ощущая, насколько крошка горячая и влажная. Это еще больше заставило окаменеть его член, хотя, казалось бы, куда уж…
В этот момент, прорываясь сквозь шум бешенного стучащего пульса в его ушах, раздался негромкий звон, и двери лифта разъехались. Это было именно тем, в чем он нуждался сейчас.
Обхватив руками ее бедра, так, чтобы девушка еще крепче прижалась к нему, он просто напросто, занес ее в лифт, прижимая спиной к стенке кабинки. Не глядя, хлопнул ладонью по щитку, нажимая верхнюю кнопку в ряду.
Лифт закрылся, и начал движение вверх. Они уже не обращали на это внимания. Им было чем занять себя.
Она все так же крепко держалась за его шею одной рукой, и однозначно двигала своими бедрами по напряженному бугру, выпирающему из его джинсов. Что ж, он был только «за» такое рвение. Его губы скользили по ее шее, заставляя ее не просто тяжело дышать, а прерывисто низко стонать от этого дразнящего, влажного скольжения. И казалось глупым откладывать до кабинета то, чем можно было насладиться уже сейчас.
Удобней перехватив ее ягодицы одной рукой, он чуть изменил положение крошки, чтобы ее промежность оказалась как раз напротив его возбужденного паха, довольный хриплым стоном, которым она одобрила такой маневр, и уперся свободной рукой в панель управления, блокируя лифт неоднозначной командой. Кабинка замерла. А кого это интересовало тут?
Ладонь девушки, уже скользила вниз, по передней планке его черной хлопковой рубашки, не расстегивая, срывая пуговицы резким движением тонких пальцев.
— Их слишком много для обычной рубашки, — с насмешкой проворчала она.
— Не думаю, детка, просто кто-то обделен терпением, — он усмехнулся, понимая, что ей не терпелось добраться до его кожи.
И когда ее губы, наконец-то, добрались до желанной цели, чуть мешая ему целовать и облизывать ее шею, она с жадностью припала к его груди, целуя, царапая его своими зубками.
