Однажды Снежана встретила у ограды дома седую женщину.
В городе поговаривали, будто из сумасшедшего дома сбежала бесноватая «старуха Изергиль».
Как только седоволосая увидела хрупкую фигуру Снежаны, она безумно завопила: «Дьявольское дитя! Сгинь нечистая, ты не от мира сего!» Вопль старухи так напугал девушку, что та слегла в смертельно-опасной лихорадке.
Прекрасное лицо юной красавицы покрылось жуткой испариной, нежные губы немного посинели, под глазами появились темные круги. Лишь только волосы девушки сохранили свое благоуханное великолепие – густые каштановые кудри шикарной копной рассыпались на подушке.
За две недели Снежана погасла, как восковая свеча. Прежняя красота растворилась в мучительном бреду лихорадки. Все знали, что вскоре Господь заберет еще одну душу к себе.
Настасья Павловна, как женщина знавшая толк в ведении домашнего хозяйства, заранее заказала дочери блестящий черный гроб с белоснежными кружевами. Смертельная болезнь Снежаны, ее душевные скитания мало волновали старшую Нарышкину. С утра она поехала к кравчине, дабы заказать наиболее подходящий наряд черного цвета.
- Матушка, мне бы платьице попышнее, да понаряднее. И милую черную вуаль…Хочу уложить волосы на английский манер.
- Настасья Павловна, голубушка, зачем же черное? Не уж то – кто-то помер?
- Ой, горе – горенько. Доченька моя, счастьечко мое, уж на смертельном одре почивает… - Театрально взмахнув руками, Нарышкина громко разрыдалась. Вот только искренности в ее действиях даже старая необразованная кравчиня Глаша не разглядела.
Алексей Петрович был занят финансовыми невзгодами семейства. С тех пор, как заболела дочь, он заглянул к ней в комнату всего лишь дважды.
Если бы не старушка-горничная, Снежана бы и этих двух недель не продержалась. Ухаживать за смертельно больной было некому.
Однажды в покоях умирающей появился молодой священник. Он пришел к Нарышкиным по собственной воле, никто из семейства его не звал. Легко прикоснувшись губами к горячему лбу девушки, он окропил ее посинелую кожу священной водой и блаженно прошептал: «Будь прощена, дитя мое!»
Та, легко взмахнув ресницами, открыла прекрасные мутные глаза.
- Святой отец, я – грешница. Та женщина в саду сказала правду. Такой как я, не место среди праведных людей, - простонала Снежана.
- Что совершила ты, милое дитя?
- Не прелюбодействуй! – сказал Господь… - Отец, я – грешница…
- Открой мне душу, дочь моя. Тебе станет гораздо легче.
