Пока я занималась уборкой, трижды прослушав свой плейлист, не заметила как за окном сгустились сумерки. Алекс до сих пор не объявился и не отвечает на мои звонки.
Ну и пусть.
Я злилась на него, мне не нравится быть в неведение и он это прекрасно знает. Он либо намеренно не берет трубку, либо просто не слышит звонка.
И все равно, он виноват. Нужно класть телефон туда, где он его услышит.
Закончив с уборкой, я решила погуглить группу в которой мне предлагали работать. На всех фотографиях был в основном один и тот же парень.
Челка его темно-каштановых волос, спадала на лоб с одной стороны. На висках выбрит круговой узор. За его пухлыми губами скрывались белоснежные зубы, на которые он давал обзор растягиваясь в улыбке, на некоторых фотографиях. Его большие глаза, цвета крепкого кофе, казалось светиться от счастья в обрамление густых черных ресниц. Бог не поскупился и наградил его идеально очерченными бровями, которым позавидовала бы любая девица. Парня можно было назвать красивым.
Было и несколько фотографий всей группы, помимо солиста, кем оказался парень с крутыми бровями, были еще двое парней. Один, с длинной черной шевелюрой, казалось что он всю ночь проспал с бигудями на голове. Второй, был не менее волосат. На его голове были коротенькие волосы, но длинная рыжая борода, которая свисала до середины шеи, что казалось через чур странным.
Появлялся и еще один человек на фото. Мелькал он намного реже, чем волосатики, но все же попадался. Хорошенько мне удалось разглядеть его, когда они с солистом стояли закинув руки друг другу на плечи.
У парня была такая же короткая стрижка, как и у парня-бороды. На его нижней губе переливался пирсинг, такой же был у него и в брови и в ухе. По правой стороне его шеи струилась татуировка. Получше приглядевшись я поняла, что это хвост дракона. Что еще больше заинтересовало меня.
Татуировки, еще одна моя слабость.
В шестнадцать лет, я сделала свое первое тату. Аккуратным красивым почерком с односложным орнаментом, под моей правой грудью, была выведена одна единственная строчка – «Est quaedam flere voluptas».
«В слезах есть что-то от наслаждения», стало моим первым произведением, спустя полгода, эту песню крутили по радио.
В восемнадцать, на моей левой руке, во всю ее длину, появилась маленькая смерть сидящая в гуще смертоносных красных маков. Это моя любимая тату. Небольшая смерть, была в черном плаще, за которым скрывалось ее личико, но сквозь темноту, можно было разглядеть ее весьма недобрый взгляд, маленьких глазок. В левой руке была коса, которая давала отблески на солнце. И как я уже сказала, она была в окружении ярких маков.
