То, что чувствую к Касси, я никогда не назову любовью. Это мерзкое чувство, которое убивает людей быстрее чем наркотик, алкоголь или мультики про Симпсонов. Я ненавижу любовь. Я не люблю Касси. Я не одержим ею. Я не знаю, что чувствую, когда вижу ее лицо и тело, вдыхаю запах ее волос, когда легонько кусаю за шею, чтобы услышать в ответ смех и просьбу прекратить, потому что она боится щекотки. Просто она часть меня. Она внутри меня даже тогда, когда я не вижу ее; даже когда ее нет поблизости и я не могу с ней связаться. Это какая-то магическая связь, которая раньше меня пугала. Ведь это бывает чертовски сложно – смириться с тем, что ты ничто без другого человека. Должно быть, это ощущают сиамские близнецы, пережившие операцию. Они всегда были вместе, и тут раз – кто-то щелкнул пальцами, операционными инструментами – и они две разные личности.
Мы с Кассиопеей никогда не были двумя разными людьми. Я и она единое целое даже до того, как познакомились в семь лет. Мы родились тринадцатого декабря тысяча девятьсот девяносто второго года в один день. Но я все равно старше – я родился утром, а Касси, судя потому, что сказала ее мать, - в девять вечера.
В детстве мы придумали эту магическую связь, будто бы кто-то на небесах решил сделать нас братом и сестрой на расстоянии. Мы и относились друг к другу как брат с сестрой, пока Касси не заметила внезапно моего брата Габриеля. Он заканчивал школу и играл за футбольную команду. Я вышел из себя впервые за все время нашей с Касси дружбы, когда услышал ее мысли вслух:
- Эй, - сказала она, толкнув меня плечом, от чего я тут же поморщился - у нее худые и острые плечи. – Твой брат сегодня очень крут.
- И он так считает, - буркнул я, глядя поверх головы Касси, с черными словно смоль волосами, в которых играло осеннее солнце, на поле, где Габс (только я его так называю) мчался к нам с сияющей улыбкой на губах. Он забил решающий гол, и после того, как команда протащила его через поле на руках, решил покрасоваться перед нами.
Касси пялилась на него сияющими зелеными глазами, отчего меня начало тошнить.
- Брось, - она повернулась ко мне. – Он не так уж и плох, верно? Посмотри на него, он крут!
- Не то слово, - повторил я свои же слова в другой вариации. Не было сил оторваться от Кассиопеи и ее нахмуренного лба, демонстрирующего недовольство мной.
- Ты даже не смотришь на поле.
- Потому что я смотрю на тебя, - сказал я очевидное, и Касси закатила глаза отворачиваясь:
