— Тута и Абрагам бы не справился, — разводили они руками.
Абрагам был когда-то у Александра Невского личным врачом. Еврей по национальности, был он знатным лекарем. Многих спас от костлявой. В Новгороде до сих пор помнили его.
К посаднику из села приехал староста, не зная о случившемся. Когда узнал о беде, то сказал:
— У мня есть баба Марфа. Везите к ней. Она мёртвых подымат.
Что родным делать? В телегу положили беднягу и повезли. Еле тёплого привезли. Посмотрела Марфа и взялась за дело. Поставила посадника на ноги. Резво побежал он, от радости, наверное, позабыв расплатиться. Узнав о его выздоровлении, Варфоломей, чтобы Иван не проговорился, дал ему денег и велел бежать из Новгорода, что тот благоразумно и сделал. Когда Евстафий вернулся в заново отстроенные хоромы, первым, кто пришёл его поздравить с благополучным возвращением, был Варфоломей.
Вторично он попал к Марфе с животом. Вдруг появились такие боли, что хоть лезь на стенку. Чем ни пичкали местные лекари, облегчения не было. Тогда Дворянинцев заорал, чтобы его везли к Марфе. И на этот раз его надежда была оправдана.
И вот третий случай.
— Суды кладите! — Марфа показала на лежак.
Потом строго глянула на носильщиков, те поняли и гурьбой вышли во двор.
— Ну, что там? — полюбопытствовал Фёдор, приоткрыв дверь, но не решаясь зайти внутрь.
Та только пожала плечами.
— Марфуша, — позвала старуха девушку; забившуюся в угол.
Когда дева подскочила, она сказала ей:
— Дай-ка вон ту склянку.
Девушка научилась понимать её с полуслова. Теперь они вдвоём склонились над боярином.
— Разожми-ка ему рот, — приказала бабка.
Марфа с трудом это сделала. Старшая Марфа влила ему настойку.
— Пущай полежит! — бабка отошла от лежака. — Глянь, уехал боярин ан нет, — попросила бабка.
Марфуша резво оказалась у двери. И... замерла. Перед ней стоял молодой боярин.
— Ты чё, я не кусаюсь! — проговорил он, увидев испуганное лицо девушки.
— Я? Я не боюсь!
Разговор между ними прервал голос старухи:
— Марфуша, иди ко мне. А ты, — голос её погрубел, — уходи, — она грозно поглядела на молодого боярина.
Трудно гордому боярину сносить такие слова. Но куда деваться!
— Мы ещё увидимся, — глядя на девушку, проговорил он и пошёл к лошадям.
Собаки, почуяв чужого, вновь бросились на него. Марфа вынуждена была отогнать их. Его взгляд провожал девушку, пока она не скрылась за дверью. Потом покачал головой, чему-то улыбнулся и вскочил на коня. Но прежде чем тронуться в путь, неведомо кому сказал:
