К двенадцати надо ехать в больницу и забирать родителей, после чего путь лежал до Подольского кладбища, где похоронены дедушка и бабушка по папиной линии. Затем отпевание, похороны и нескончаемая тоска…
Меня везде сопровождала Ника, она настоящий друг, всегда была рядом, а сегодня ее присутствие требовалось как никогда. Мы вместе ходили в школу, где поддерживали друг друга в любой ситуации: радовались, ненавидели, плакали и смеялись вдвоем, казалось, что нашей дружбе уже более ста лет. Настолько разные, но в то же время одинаковые, она всегда счастлива и легка на подъем, а я вдумчива и нетороплива, мы никогда не осуждали друг друга, никогда не учили жизни, просто дружили. Покупали банку мороженого, когда было горько, или бутылочку вина, когда было хорошо. Ее родители жили слишком далеко, поэтому ее семьей стали мы, она приходила к нам домой, как к себе и никогда не слышала упреков. Когда мама звала всех к столу, то всегда называла нас – дочь номер один и дочь номер два, так что потерю понесла не только я, но и Ника. Сегодня на наших лицах были лишь скорбь и бесконечная мука.
Когда отца и маму поместили в автобус, в горле застрял ком, который мешал дышать, возникло ощущение, что еще чуть-чуть и задохнусь. Но сейчас нужно собрать всю волю в кулак и идти до конца, все-таки это их последний путь. Я села в автобус, а Ника ехала за нами, только вот когда двигались уже по трассе, заметила, как черный внедорожник увязался за авто подруги и следовал четко за ней. До кладбища добрались без пробок, мы заехали в ворота и автобус остановился. Выйдя на улицу, я сразу посмотрела в сторону Никиной машины и к своему несчастью обнаружила все тот же внедорожник, из которого через пять минут вылез Гордеев и еще пара его друзей. Они все вчетвером подошли ко мне, а Олег встал рядом:
- Прими мои соболезнования, Лер. Мне очень жаль, - но в его глазах не было ни капли жалости или сочувствия.
- Спасибо, – ответила очень сухо и направилась к небольшой церкви, в которой должно пройти отпевание.
Ника поспешила за мной.
- Что он здесь делает? Это ты ему рассказала? – я чувствовала дикое негодование внутри.
- Нет, конечно же. Видимо, узнал от кого-то. Он же из-под земли достанет, если захочет.
- Как же хотелось обойтись без его наглой морды, даже сейчас не может не мешать.
После отпевания все проследовали к могиле. Яма была огромной, внутри чернела сырая земля с торчащими корнями от рядом растущих березок. Я еще раз посмотрела на них, постаралась запомнить каждую черту, каждую морщинку и родимое пятнышко, затем отошла к остальным и уже смотрела на то, как гробы заколачивают и опускают в могилу. Сложно описать все, что сейчас клокотало и переворачивалось внутри, но одно чувство выигрывало на фоне остальных – это дикая боль утраты. Я не могла плакать, слезы давно закончились, могла лишь провожать их тусклым взглядом.
