- Вик, ты дребезжишь как столетняя бабка.
'Не столетняя, а двухсот тысячелетняя', поправила Книга.
Я только присвистнула. Вот бы не подумала, что ей две сотни тысяч лет. В таком возрасте не то, что дребезжать, песок рассыпать положено.
Из кустов появился Кира, грязный, злой, ругающийся. Выглядел конь шикарно. По чистоте он не уступал мне, но в довершение картины умудрился нахватать на шкуру репья, и теперь судорожно его выдирал зубами.
- О книжке она беспокоится! - возмущался он. - А то, что я чуть шею не свернул, доставая твое сокровище, тебя не волнует?
- Кира, успокойся. Не свернул же! - примирительно сказала я. - Давай выдвигаться отсюда. Все равно спать уже негде.
- Отдых испортила, шкуру подпалила, седло потеряла. Какой с тебя толк? Одни убытки!
Это был бы не Кира, если бы он не ворчал. Не обращая внимания на брюзжание коня, я попыталась влезть на него. Естественно, с первого раза не вышло, а второго могло и не быть, если Кира встанет в позу.
- Еще и на спину лезет, нахалка! - искренне возмутился летун, но все-таки присел.
За что я его люблю, так это за то, что поворчит, поворчит, а потом все равно сделает, что надо. Очень уж мне тогда не хотелось хрустеть штанами по лесу, да еще и ночью. Вику я пристроила в сумку, которую за неимением седла пришлось перебросить через плечо.
- Только не забывай, что седла нет, - на всякий случай предупредила я коня. - И лети лучше над рекой. Безопаснее будет. В воду падать всяко мягче, чем на землю. Если чего заметишь, не кидайся, пожалуйста, резко в сторону, предупреди сначала.
- Не переживай ты так. Я же говорил, что мне не хватает этой, как ее, практики полетов с всадником. Вот и будем учиться, - оптимистично заявил конь и плавно пошел на взлет.
Глава 6
Бытовая травма - на голову свалился незваный гость.
Б. Крутиер
Полночи мы летели над рекой, приноравливаясь друг к другу. Одно дело по земле скакать, и совсем другое - летать. Пришлось заново учиться понимать друг друга.
На Кире я езжу уже лет шесть. Полугодовалый жеребенок остался мне от отца, но был довольно быстро оприходован 'доброй' тетушкой. Полное Кирино имя звучит очень красиво, но труднопроизносимо - Киренсабéрм. И откуда только папа брал такие имена? С моим, кстати, тоже намудрили.
Седлать Киру собирались не раньше, чем в два года, чтобы не сбить жеребенку спину, но судьба решила по-своему. Отца не стало, а Марфа с животными не церемонилась, считая их чем-то неодушевленным. По счастью, Киренсаберм - язык сломаешь выговаривать - оказался крепким субъектом, и спина его не пострадала.
