— Не понял.
— Ты уезжаешь сейчас жить к маме, другу или к твоей Галочке. Детям я скажу, что у тебя командировка. Мы обсудим этот вопрос в другой день, когда я буду готова обсуждать его спокойно.
— Снежинка, — лицо мужа скривилось, как от зубной боли.
— Женя. Теперь не снежинка. Забирай вещи, Кирилл, и уходи. Без истерики, без разборок. Имей мужество просто уйти.
— Я так понимаю ты порылась в моем телефоне и сделала свои выводы? — прозвучало смешно и фальшиво.
— Избавь меня от объяснений. Уходи. Я хочу, чтоб ты ушел.
— Я не хочу уходить вот так, Жень…давай поговорим.
— А мне плевать чего ты хочешь. Я не хочу тебя видеть в этом доме. Убирайся.
— Я и Галина…
Предостерегающий жест…только не ее имя сейчас. Не надо нажимать на спусковой крючок. Не надо меня сводить с ума разговорами о твоей двадцатипятилетней любовнице секретарше. Божеее! Банальней и не придумаешь. От омерзения вздрогнула.
— Просто уйди. Сейчас.
— Женя.
— Уходи!
Тогда он ушел без скандала.
Это потом в разговорах с нашими друзьями он называл меня бесчувственной сукой, которая перечеркнула весь наш брак из-за одной его ошибки. Он говорил, что я сама приползу к нему на коленях и что он счастлив избавиться от меня потому что его тошнило даже от звука моего голоса. Он говорил, что я останусь одна потому что я никому не нужна с тремя детьми и что я должна смотреть в зеркало повнимательней, чтобы видеть в кого я превратилась и что у него стоит на меня раз в неделю и то потому что, хочется хотя бы кого-то.
Грязная ложь…он брал меня так часто как хотел…. А хотел каждый день. Да, почти каждый день и именно поэтому я бы никогда не подумала, что он так подло меня предает. Что он трахает свою секретаршу в рабочее и в не рабочее время, что он пишет ей долбаные смски. Я получила распечатку его звонков и сообщений. Везде ее номер.
Он меня бил. Низко, грязно и больно бил. Как он смел говорить это нашему общему другу, как вообще смел обсуждать меня с кем-то из них? Он рыл между нами пропасть глубиной в мою бесконечною ненависть и отчуждение. Я не верила, что все эти годы жила с человеком способным сказать обо мне все это. Не в глаза, нет, а за спиной. Подло, мерзко и так отвратительно. Я никогда его не знала по-настоящему. И в этих бумагах, где забирал себе то, что считал своим…, наверное, это ломает сильнее, чем само предательство. Вот эта дележка имущества. Когда мелочно забирается какой-то диван или фотокамера, когда вспоминается кто и что покупал.
