Все они погрузились в машину. Рун сел последним, заняв переднее сиденье, и затем машина покатилась по улице и скрылась из виду.
Я вздохнула, когда видела, как задние фары исчезают в ночи. Когда я снова посмотрела на дом Кристиансенов, я увидела, что папа Руна стоит на краю крыльца, вцепившись в перила и глядя в направлении, в котором только что уехал его сын. Затем он поднял голову к окну кабинета, и его губы растянулись в печальной улыбке.
Он видел меня.
Мистер Кристиансен поднял руку и слабо помахал мне, и когда я помахала в ответ, увидела выражение печали на его лице.
Он выглядел уставшим.
Он выглядел убитым горем.
Он выглядел как человек, который потерял своего сына.
Я вернулась в свою спальню, легла на кровать и взяла свое любимое фото в рамке. Когда я смотрела на влюбленных — красивого мальчика и влюбленно смотрящую на него девочку, я задалась вопросом, что же случилось за последние два года, что Рун стал таким проблемным бунтовщиком.
Затем я заплакала.
Я оплакивала мальчика, который был моим солнцем.
Я оплакивала мальчика, которого однажды полюбила всей душой и сердцем.
Я оплакивала Поппи и Руна — пару, которая была слишком красива и слишком быстро исчезла.
Поппи
— Ты уверена, что в порядке? — спросила мама, поглаживая мою руку. Машина затормозила.
Я улыбнулась и кивнула.
— Да, мама. Я в порядке.
Ее глаза покраснели и в них начали образовываться слезы.
— Поппи. Детка. Ты не должна идти в школу сегодня, если не хочешь.
— Мама, я люблю школу, — пожала я плечами. — К тому же пятым уроком у меня история, и ты знаешь, как сильно я люблю ее. Это мой любимый предмет.
Вынужденная улыбка растянулась на ее лице, и она рассмеялась, вытирая глаза.
— Ты так похожа на свою бабушку. Упрямая как бык и всегда видишь солнце за каждым облаком. Каждый день я вижу ее в твоих глазах.
Тепло расцвело в моей груди.
— Это делает меня на самом деле счастливой, мам. Но со мной правда все в порядке, — сказала я искренне.
Когда глаза мамы снова наполнились слезами, она прогнала меня из машины, сунув мне в руку записку врача.
— Вот, обязательно передай ее.
Я взяла листок, но прежде чем закрыла дверь, наклонилась сказать:
— Я люблю тебя, мам. Всем своим сердцем.
Мама замерла, и я увидела выражение горьковато-сладкого счастья на ее лице.
— Я тоже люблю тебя, Попс. Всем своим сердцем.
Я закрыла дверь и повернулась к школе. Я всегда думала, что это странно — опаздывать в школу. Место было таким тихим и спокойным, своего рода вымершим, полная противоположность буйству во время обеда или безумной толкотне учеников на переменах.
