– Я не ищу богатства, дочь моя! – восклицал отец, становясь в возвышенную позу. – Я служу Мельпомене, а Мельпомена, да будет тебе известно, награждает славой, а не златом!
Славы Танечке тоже хотелось. Чтобы все вокруг узнавали, улыбались, аплодировали. Чтобы портреты в газетах печатали. Она уже была готова согласиться с отцом насчет того, что слава лучше богатства, но вмешивалась мать.
– Что мне с той славы?! – трагическим шепотом вопрошала она, потому что не любила громких перебранок, которые были хорошо слышны соседям. – В горшок славу не положишь и шубы из нее не сошьешь!
Мать была женщиной глубоко практичной, настолько глубоко, что все, что нельзя было положить в горшок или на счет в банке, считала пустяками. Служение Мельпомене она воспринимала как разновидность гешефта, сделки. Актеры развлекают бездельников, бездельники им за это платят. По мере взросления Таня все больше и больше удивлялась тому, что могло свести вместе столь разных людей, как ее мать с отцом? Приписывала это волшебной силе любви и млела – вот оно как! Правду узнала случайно, по обрывкам фраз в ходе одной ожесточенной перепалки между родителями. Отец обвинил мать в том, что она сбежала с ним только потому, что ей невмоготу было сидеть в родительском доме под присмотром деспотичной матери. Мать, которая никогда не лезла за словом в карман, тут же ответила, что отец женился на ней только для того, чтобы получить бесплатную прислугу. Надоело бегать по кухмистерским и ходить с непришитыми пуговицами, захотелось домашних обедов и домашнего уюта. По длинной паузе, которая возникла после этих слов, Таня догадалась, что родители ударили друг дружку по больным местам, а, стало быть, все сказанное правда. Сильно расстроилась, ночью плакала в подушку, утром получила за это взбучку от матери, потому что отсыревшую подушку пришлось выносить сушить во двор. А как не плакать, если вдруг обнаруживается, что между самыми близкими ей людьми нет любви, а всего лишь голый расчет? Неужели любовь бывает только в пьесах? Или просто родителям не повезло?
Повестей и романов Таня почти не читала – неинтересно. Пьесы можно разыгрывать в уме. Прочла – и словно на спектакле побывала. А можно и в лицах разыграть, перед зеркалом. Таня последовательно разыгрывала все роли и чувствовала в себе не только призвание, но и великий талант. А как же иначе? Ведь ей так легко даются все роли – и женские, и мужские, вне зависимости от возраста.
