Тихо открылась дверь. Вошла Ксения Герасимовна, зябко кутаясь в бумазейный халат.
— А вы чего не спите? — спросила Лера.
— Не спится чего-то. А ну покажись. — Внимательно оглядела Леру. — Платье что надо и тебе к лицу… Ты когда на работу?
— К восьми.
— Сейчас половина пятого. Ложись на мою кровать, поспи немного.
— Боюсь, вдруг просплю…
— Не бойся, я тебя разбужу.
Вечером отправились в театр. Проходя по фойе, Лера не пропускала ни одного зеркала: она нравилась себе в новом, сшитом собственными руками платье.
— Вы часто ходите в театр? — спросила она Ксению Герасимовну.
— Не так, чтобы очень часто, но когда жила в Москве, помню, была и в Большом, и в Малом, и в Художественном.
— Вот счастливая! — искренне произнесла Лера.
— Когда я была такая, как ты, то, приходя в театр, первым делом шла в буфет. Для меня театр начинался с бутылки ситро и пирожных…
— И мы пойдем в буфет, — сказала Лера. — Будем есть пирожные. Я угощаю.
— Почему ты, а не я?
— У меня сегодня получка.
К их столику подошел невысокий молодой человек. Темноволосый, с синими смеющимися глазами, на подбородке ямочка. Синяя рубашка под пиджаком оттеняет глаза.
«Хорошенький», — определила Лера.
— Кого вижу! — сказал он и протянул Ксении Герасимовне руку.
— Привет, Виталик, и ты здесь нынче? — спросила она.
— Как видите.
— Это Виталик Коростылев, — сказала Ксения Герасимовна, — познакомься, Лера.
Он глянул на Леру смеющимися глазами. Сел рядом с ней.
— Хотите пирожного? — спросила Лера.
Он энергично замотал головой.
— Никогда в жизни! Терпеть не могу сладкого… Я бы пива взял, только очередь…
— Сейчас уже звонок будет…
Как бы в подтверждение слов Ксении Герасимовны раздался звонок.
— Это первый, — успокоил Виталик. — У нас еще уйма времени.
— Как живешь? — спросила Ксения Герасимовна.
— Верчусь, как петух во щах.
Лера фыркнула. Он обернулся к ней.
— Ты чего смеешься?
— Как это вы… как это ты странно говоришь?
Лера решила, если он к ней обращается на «ты», то и она тоже будет звать его на «ты». В конце концов он же молодой, на вид лет двадцать или, может, двадцать один?
— А я так всегда говорю. Плюнешь в колодец — вылетит, не поймаешь. Или еще так можно сказать: семь раз отмерь, все равно на бедного Макара все шишки повалятся…
Глаза его искрились. Лера никак не могла понять, нравится он ей или нет. Скорее нравится. Веселый. К тому же хорошенький. Во всяком случае, симпатичный…
— Как с институтом? — спросила Ксения Герасимовна.
Он беспечно махнул рукой.
