И вдруг как-то однажды Дутс не дала ему воды.
— Бидон с собой носили бы! На вас не напасешься. У меня водопровода нет!
С тех пор оконце всегда оставалось закрытым — суровое напоминание о неприступности Дутс.
Однако отступиться он уже не мог. Он проглотил и эту обиду, уверив себя, что когда-нибудь рассчитается за нее.
Через несколько дней, столкнувшись с Дутс на участке, он наконец не удержался и всерьез предложил ей бросить Мэнни и эту жалкую хижинку и переселиться к нему.
Она взглянула на него с таким презрением — прямо-таки уничтожила на месте.
— Ты за кого же меня принимаешь? — звенящим шепотом спросила она. — Да ты что возомнил о себе?
— Твой хахаль, что ли, лучше?
— Да уж какой ни есть, а все лучше, чем ты. Он хоть мужчина!
— Когда выпьет? — ядовито спросил Дэвид. — Послушай, детка, у меня ты будешь…
Она грубо и решительно оборвала его:
— Если бы, кроме тебя, мужчин на свете не было, я и то бы не захотела тебя. Тоже еще — мужчиной себя вообразил!
До сих пор обида жжет его сердце. Всю жизнь встречал он в людях, окружающих его, безразличие, неприязнь, в лучшем случае — жалость, но открытое презрение этой женщины вырвало из его сердца любовь, словно гвоздь из прогнившей доски. Сука! Он бы убил ее, если б хватило храбрости, да вот не мог — кишка тонка. Ах, до чего ему хотелось, чтобы эта гордая головка униженно склонилась перед ним! Пусть помучилась бы, пусть поплакала бы, омывая слезами его грязные ноги. А она тем временем не только сама перестала с ним разговаривать, но еще и умудрилась с чисто женским коварством восстановить против него всех здешних баб. Иначе чего бы им фыркать и насмешничать, когда он проходит мимо? Даже дети кричали ему вслед обидные слова.
Это Дутс! Только она одна могла так всех против него настроить. Так выгнать же мерзавку, выгнать вон из деревни, вон из его жизни!
Сперва он стал ее запугивать. На эти дела он был мастер. Ровно в полночь подсунул крохотный гробик к ее порогу. Если Мэнни подолгу засиживался за игрой, в ночной тиши над одинокой хижинкой, где дожидалась своего сожителя Дутс, вдруг раздавались жуткие, таинственные звуки. Дэвид применил также особые магические формулы, известные лишь посвященным.
Но когда однажды Дутс с улыбкой подошла к нему и дерзко бросила: «Зря стараешься, я и сама умею ворожить», Дэвид понял, что проиграл первый раунд.
Приезжий — вот кто ему помог. Нежданная удача! Дэвид и сейчас, выдергивая сорняки, чувствовал, как радостно и возбужденно бьется сердце. «Зря стараешься!» А он все же отправил ее на тот свет.
