— Это Гилин, Марк Осипович Гилин, — ответил Семенюк, пожимая плечами. — Поговорите с ним, он и сейчас не откажется. А знаете, кто его поддержал на техсовете проектной конторы? Профессор Газарин.
— Гилин, Газарин, — повторил Арсеньев. — Странно… Я привык считать их самыми грамотными электриками в нашем комбинате.
— И правильно! — подтвердил Семенюк. — Страшенного ума люди. Других таких нет. Да вы поговорите с ними, они вам живо растолкуют.
Старая безотчетная неприязнь к Семенюку поднялась в Арсеньеве. Он не удержался от ядовитого замечания, его возмутила торопливость, с какой Семенюк отсылал его к другим.
— Да, конечно, товарищ Семенюк, для вас это мощный щит, эти чертежи Гилина, можно укрыться за ними, всю ответственность с себя свалить.
И тут Семенюк не вытерпел. Он знал, что очень многое в его личной судьбе зависит от того, как сформулирует свое заключение Арсеньев, но обида была слишком непереносима. Руки его тряслись, он перешел на родной украинский язык.
— Ни, кажу вам, ни — не маете права, Владимир Арсеньевич! Який щит — я же всю шахту облазив, не знайшов мисця для того проклятого заземлителя… Столько шукав, сам шукав — в сто раз больше вас усе облазил! А у вас совести хватает… Говорю вам: ночи не спал! И знаю теперь твердо — не имеет це значения. Ну, никакого!
Арсеньев встал с тяжелым чувством: ему было совестно, что он довел больного человека до вспышки. Арсеньев через силу принужденно улыбнулся и проговорил:
— Успокойтесь, Иван Сергеевич, насчет щита признаю — лишнее… Но во всем остальном, не скрою, сомневаюсь. Хорошо, я пойду к Гилину.
Арсеньев тут же ушел с шахты. Он был сбит с толку. Он запомнил показанный ему чертеж, там в самом деле стояло примечание: «Заземление не проектируется». Если словам Семенюка можно было не верить — тот в конце концов выгораживал себя, — то как не верить в предписание Гилина? А Газарин, человек больших знаний, удивительной личной честности? Они не могли не знать, что речь идет о безопасности шахты, жизни сотен людей. Все это было непонятно и удивительно.
Гилин встретил Арсеньева очень приветливо, они уже несколько раз сталкивались на заседаниях и по производственным делам. В проектной конторе лишних стульев не водилось, посетители стояли или устраивались на подоконниках. Арсеньеву не хотелось, чтобы его разговор с Гилиным слышали другие, — он присел на кипу старых синек, стоявшую у самого стола. Нетерпеливый Гилин прервал его с первых же слов.
