— И они оставили старую леди с тобой в том затопленном доме? — с невинным видом спросил Майкл.
— Милый, после того, что они с ней сотворили, выгнав в приют, да еще и перепутав с какой-то другой женщиной, и написали ее имя на склепе и так далее, — какого черта они могли мне сказать насчет того, что она решила жить со мной? А кузен Райен? Кузен Райен из «Мэйфейр и Мэйфейр»? Знаешь, да? Он сюда приехал и буквально разнес этот город в клочья!
— Да, — улыбнулся Майкл. — Не сомневаюсь, он так и поступил.
— Мы все были в этом виноваты, — сказала Селия. — Нам не следовало терять из вида людей.
— Ты уверена, что выросла не на Миссисипи или даже в Техасе? — спросила Мона. — Ты говоришь как амальгама всех южан.
— Что такое амальгама? Вот видишь, в этом твое преимущество. Ты образованна. А я занимаюсь самообразованием. Между нами целая пропасть. Есть слова, которые я не решаюсь даже произносить, и я не умею читать транскрипцию в словарях.
— Ты хочешь ходить в школу, Мэри-Джейн?
Майкл проявлял все больший интерес к гостье. Его опьяняюще невинные голубые глаза оглядывали Мэри-Джейн с головы до ног каждые четыре с половиной секунды. Он был слишком умен, чтобы сосредоточивать взгляд на груди и бедрах девчушки или даже на ее маленькой круглой голове — не то чтобы слишком маленькой, просто очень изящной. Именно такой была Мэри-Джейн: невежественной, безумной, блестящей, неаккуратной и при этом изящной.
— Да, сэр, хочу, — ответила она. — Когда разбогатею, я возьму себе частного учителя, как у Моны сейчас, ну, вам понятно, какого-нибудь по-настоящему умного парня, который знает названия всех встречающихся на пути деревьев, и кто был президентом через десять лет после Гражданской войны, и сколько индейцев участвовало в битве у Бегущего Быка, и что такое теория относительности Эйнштейна.
— Сколько тебе лет? — спросил Майкл.
— Девятнадцать с половиной, старина, — сообщила Мэри-Джейн, прикусывая сверкающими белыми зубами нижнюю губу, приподнимая одну бровь и подмигивая.
— А эта история с твоей бабушкой… Ты это серьезно? Все так и было? Ты ее забрала и…
— Милый, все это действительно было, — подтвердила Селия. — Именно так, как говорит эта девушка. Думаю, нам следует вернуться в дом. Мне кажется, мы расстраиваем Роуан.
— Не знаю, — ответил Майкл. — Может, она слушает. Я не хочу ее трогать. Мэри-Джейн, а ты в состоянии самостоятельно заботиться о старой леди?
Беатрис и Селия мгновенно встревожились. Будь Гиффорд все еще жива, Мона тоже встревожилась бы. «Оставить старую женщину в таком месте!» — это в последнее время частенько повторяла Селия.
