Гордон умолк, глядя на Эша все еще с отчаянием и глубокой печалью, как будто за его словами скрывалось полное примирение с собственной смертью.
Он не обратил внимания на открытое, хотя и молчаливое презрение Юрия.
Майкл был буквально зачарован преображением старика, его абсолютной убежденностью.
— Гластонбери, — качая головой, прошептал Стюарт. — Умоляю вас. Не здесь. Не здесь, — шепотом повторил он и умолк.
В лице Эша ничего не изменилось. Но потом, очень мягко, как будто доверяя ужасную тайну нежному сердцу — сердцу, к которому он испытывал сострадание, он сказал:
— Не может быть союза, не может быть отпрыска. — Он сделал паузу. — Она стара, ваше драгоценное сокровище. Она бесплодна. Ее источник иссяк.
— Стара! — Стюарт отшатнулся, пораженный, не верящий. — Стара! — прошептал он. — Эй, да ты сумасшедший! Как ты можешь такое говорить?
Он беспомощно повернулся к Тессе, которая наблюдала за ним без боли или разочарования.
— Ты сумасшедший, — повторил Стюарт, повышая голос. — Посмотри на нее! Посмотри на ее лицо, на ее тело! Она великолепна! Я привел тебя к супруге такой красоты, что ты должен упасть на колени и благодарить меня!
Внезапно он умолк, все еще не веря, но уже медленно осознавая крушение.
— Лицо у нее будет таким же, пожалуй, и в тот день, когда она умрет, — сказал Эш со своей обычной мягкостью. — Я никогда не видел, чтобы у Талтосов менялись лица. Но у нее белые волосы, и среди них нет ни единой живой пряди. От нее не исходит запаха. Спроси ее сам. Люди пользовались ею снова и снова. Или, возможно, она бродит по свету даже дольше, чем я. Утроба в ней умерла. Источник пересох.
Гордон уже не протестовал. Он прижал ладони к губам, пытаясь ослабить боль.
Женщина смотрела на него с легким, очень легким удивлением. Она шагнула вперед и осторожно обняла длинной рукой дрожащего Стюарта, но заговорила, обращаясь только к Эшу:
— Ты осуждаешь меня за то, что люди сделали со мной, что они пользовались мной в каждой деревне и в каждом городе, куда я приходила, что за многие годы они заставляли мою кровь вытекать снова и снова, пока ее совсем не осталось?
— Нет, я тебя не осуждаю, — горячо откликнулся Эш с нескрываемым беспокойством. — Нет, я не осуждаю тебя, Тесса! Ни в коем случае!
— Ах! — Она снова улыбнулась, легко, почти ослепительно, как будто его ответ был для нее причиной стать невероятно счастливой.
Вдруг Тесса посмотрела на Майкла, а потом перевела взгляд на фигуру Роуан, стоявшую в тени рядом с входом. На ее лице отразились страстное стремление и нежность.
