Талтос | страница 169
Роуан Мэйфейр все так же смотрела на одного Эша.
Они только что выехали за городскую черту.
— Это правильное направление, — сказал Гордон низким голосом. — Езжайте так же, пока я не скажу.
Старик смотрел в сторону, как будто проверял, туда ли они едут, но потом с силой стукнулся лбом об оконное стекло и зарыдал.
Никто не заговорил. Эш просто смотрел на своих магов. Потом он подумал о фотографии той, рыжеволосой, и, когда его взгляд скользнул к Юрию, который сидел прямо напротив него, рядом с Роуан, он увидел, что глаза Юрия закрыты. Юрий съежился, прижавшись к стенке машины, отвернувшись ото всех, и тоже плакал, не издавая при этом ни звука.
Эш наклонился вперед и утешающе коснулся ноги Юрия.
Глава 14
Было, наверное, около часа дня, когда Мона проснулась в передней спальне наверху, и ее взгляд сразу устремился к дубам за окном. Их ветви были покрыты яркими листочками, возродившимися после недавно прошедшего весеннего дождя.
— Вам звонят, — сообщила Эухения.
Мона чуть не сказала: «Боже, как я рада, что здесь кто-то есть!» Но она не собиралась признаваться кому-то, что ее снова преследовали духи этого знаменитого дома и что сны глубоко встревожили ее.
Эухения неодобрительно посмотрела на просторную белую хлопковую рубашку Моны. Что с ней было не так? Это ведь был пеньюар для отдыха. В каталоге это называлось «Рубаха поэта».
— Негоже спать в такой красивой одежде! — заявила Эухения. — Вы только посмотрите на эти прекрасные длинные рукава, они же все смялись, а это кружево, это тонкое кружево!
Если бы только Мона могла сказать ей: «Вали отсюда!»
— Эухения, она для того и существует, чтобы ее мяли!
В руке Эухения держала высокий стакан с молоком, выглядевший соблазнительно. В другой у нее была маленькая белая тарелка, на которой лежало яблоко.
— Кто там звонит? — спросила Мона. — Злая Королева?
Конечно, Эухения понятия не имела, о чем говорит Мона, но это не имело никакого значения. Эухения снова показала на телефон. Мона уже хотела снять трубку, когда ее ум, вернувшись к недавнему сну, обнаружил, что сон забылся. Словно сорванная с лица вуаль, он не оставил ничего, кроме слабого воспоминания о фактуре и цвете. И весьма странной уверенности в том, что Мона должна назвать свою дочь Морриган, хотя она никогда не слышала прежде такого имени.
— А что, если будет мальчик? — спросила она вслух.
И сняла трубку.
Это был Райен. Похороны закончились, и все Мэйфейры толпой направлялись в дом Беа. Лили собиралась остаться там на несколько дней, а вместе с ней Шелби и тетя Вивиан. Сесилия была за городом, присматривала за Старухой Эвелин.