— Да, конечно, все было правильно, Реммик. Всегда приходи прямо ко мне, когда звонит Сэмюэль. А сейчас я должен лететь в Лондон.
— Тогда мне нужно поспешить, сэр. Аэропорт Ла Гуардия был весь день закрыт. Может оказаться весьма сложно…
— Так поспеши, пожалуйста, не надо больше ничего говорить.
Эш пригубил шоколад. Ничто не могло обладать более богатым вкусом, быть слаще или лучше, кроме разве что настоящего свежего молока.
— Еще один Талтос, — громко прошептал Эш, ставя чашку. — Темные времена в Таламаске.
Ему было трудно в это поверить.
Реммик исчез. Дверь за ним закрылась. Прекрасная бронза сверкала словно раскаленная. Полоса света, падавшая на мраморный пол от встроенного в потолок светильника, напоминала отражение луны в море.
— Еще один Талтос, и при этом мужского пола.
В голове Эша металось множество мыслей, его одолевали эмоции! На мгновение ему показалось, что он вот-вот расплачется. Но нет. Это скорее был гнев — гнев оттого, что его вновь подразнили обрывком новостей, что его сердце отчаянно колотилось, что он должен был лететь через море, чтобы узнать больше о другом Талтосе, который уже умер… Мужского пола.
И Таламаска… Значит, у них начались темные времена? А разве это не было неизбежно? И что он должен с этим делать? Стоит ли снова втягиваться во все это? Несколько веков назад он постучал в их двери. Но кто из них знает об этом сейчас?
Их ученых Эш знал в лицо и по именам, но только потому, что боялся, что они могут его выследить. Многие годы они не переставали посещать горные долины… Кто-то что-то знал, но на самом деле ничто никогда не менялось.
Почему ему казалось, что теперь он обязан дать им какую-то защиту? Потому что однажды они открыли перед ним двери, выслушали его, упрашивали остаться. Они не смеялись над его историями, обещали сохранить его тайну. И еще: Таламаска, как и он сам, была старой. Старой, как деревья в великих лесах.
Как давно это было… Еще тогда, когда старинные палаццо в Риме освещались только свечами. Никаких записей — так ему обещали. Никаких записей в обмен на все то, что он мог рассказать… И все должно было оставаться анонимным, безличным, неким источником легенд и фактов, обрывков сведений о прошлых веках. Изможденный, он спал под их крышей; они утешали его. Но если проанализировать все как следует, они ведь были обычными людьми — возможно, одержимыми необычным любопытством, но все равно самыми обыкновенными, живущими недолго, потрясенными его существованием учеными, алхимиками, собирателями…
