— Вот так, — сказал генерал. — Живи, не кашляй.
При звуках его голоса глаза метрдотеля заметно округлились, и в черных зрачках мелькнуло что-то похожее на растерянность. Он зябко передернул плечами. Ему хотелось лучше рассмотреть загадочного старика, удостовериться в чем-то, но Румянцев уже шел, не оборачиваясь. Он слушал, как в такт его шагам сердце устало качает вязкую кровь. Генерал остановился, ухватившись за дверной косяк, и несколько раз глубоко вдохнул сырую прохладу улицы. Стало немного легче.
Рядом хлопнула тяжелая дверь, и его снова обдало волной теплого воздуха, насыщенного запахами ресторанной кухни.
— Вы что-то сказали? — послышался в полумраке знакомый голос.
— Снимите вот это, — сказал Румянцев и дотронулся пальцем до орденской колодки. — Вам это ни к чему.
— Серьезно? Вы так находите? — развязно усмехнулся метрдотель и, вызывающе сунув руки в карманы брюк, оперся спиной о стенку. — А вы случайно не министр обороны, который приклеил себе бороду и разгуливает инкогнито по Москве.
Кровь ударила Румянцеву в голову. Он почувствовал, как у него задрожали руки и заныло в затылке. Генерал понял: сдержать ярость не удастся. Слишком велик у нее напор.
— Лейтенант Никольский! — захрипел он и сжал кулаки. — Как вы стоите?
И Никольский побледнел. Он стал белее своей накрахмаленной манишки. То ли он испугался, то ли в нем сработал старый военный рефлекс, но он мгновенно вытянулся в струнку. Он стоял неестественно прямой, как стоят на сцене во время гипнотического сеанса, и сразу стал похожим на того Стасика Никольского, каким был много лет назад.
— Я же сказал вам — снимите! — повторил Румянцев.
Не меняя позы, Никольский непослушными руками отстегнул колодочку и вертел ее в пальцах, не зная, что делать с ней дальше.
— Положите в карман, — тоном приказа сказал Румянцев. — Да не в этот, в другой. Там у вас чаевые. — И генерал брезгливо отвернулся.
Подойдя к краю тротуара, он увидел зеленый глазок такси. Машина приближалась, шелестя шинами по лужам, в которых плескался неоновый свет. Казалось, мостовая истекала кровью. Румянцев поднял руку. Серая «волга» остановилась, и таксист услужливо распахнул дверцу. Генерал, кряхтя, уселся рядом с шофером — курносым пареньком в лихо примятой форменной фуражке и назвал свой адрес.
Свернув с яркой освещенной магистрали, машина попала в лабиринт более темных улиц и переулков. Шофер резал район напрямую. Он лихо гнал машину, только один раз остановившись у красного светофора.
