На следующий день Миша проснулся ранее обыкновенного, во-первых, потому, что как то не спалось, а, во-вторых, и главное, потому, что не успел накануне справиться с уроками; слишком уже утомила его продолжительная работа над ящиком. Мария Ивановна еще спала. Тихонько встав, он посмотрел на ее утомленное, бледное, со впалыми глазами лицо.
Тоскливо заныло его сердечко… Жаль ему стало бедную маму, вся жизнь которой проходила в постоянном, непосильном труде… Вот он вчера один день посидел, не разгибая спины, и то устал, а она, несчастная, всегда так, изо-дня в день, и вчера, и сегодня, и завтра, и после завтра.
"Нет, я должен, найти себе какую-нибудь работу, — думал он. — Я должен о ней заботиться… Кроме меня, у мамы ведь никого нет… Если бы папа был жив, разве стала бы она так работать? Конечно, нет! Я обязан заменить его… Ведь я мужчина!.. Господи! Скорее бы мне стать большим!" — проговорил он почти вслух, но настолько, однако, тихо, что Мария Ивановна ничего не слыхала.
Тихонько, крадучись, как вор, пробрался он к столу; достал чернила, перо и тетрадку, и сел решать задачи. Так как после сна голова его была свежа, и он больше не чувствовал усталости, то он быстро решил ее, успев даже, прежде чем идти в гимназию, приготовить для матери кофе и сбегать в булочную за сухарями. Когда он вернулся из булочной, Мария Ивановна уже встала.
— Ну, что, мамочка, как дела? — спросил он ее, поздоровавшись с нею, — говорил тебе приказчик что-нибудь о возвращенной работе?
— Конечно, говорил, — отвечала Мария Ивановна.
— Сердился?
— Сказал, что еще одно замечание с его стороны, и я могу придти за расчетом… А он делает мне несправедливо замечания и находит ошибки там, где их вовсе нет.
— Хоть бы мне-то скорее подрасти, а то тебе приходится еще обо мне заботиться.
— Перестань, Миша; перестань говорить пустяки! Разве может матери быть тяжело заботиться о родном сыне, да еще таком хорошем, как ты?..
— Да ведь меня и одеть надо, и накормить, и в гимназию деньги внести, и книги покупать…
— И еще что?.. И еще что? — шутливо продолжала Мария Ивановна, закрывая рот мальчика ладонью.
Миша засмеялся, на лету поймал руку матери, крепко поцеловал и, взглянув на часы, начал собираться уходить в гимназию.
