Подавшись вперед, Лукас пробежался пальцами по панели управления, понижая температуру в салоне на четыре градуса, правда, с тем же успехом он мог бы ее повысить. Потому что стоило ей лишь взглянуть на его длинные пальцы, как она сразу же представила, как они ласкают ее и так уже возбужденное до предела тело, и ее обдало новой волной жара.
– Тебе плохо? Может, укачало?
Плохо? С головой у нее плохо. Сколько можно? Да и вообще, куда делась родившаяся с первого же взгляда ненависть? И когда? Неужели вчера, когда он вывел ее из дворца? Или еще раньше, когда его губы жадно ласкали ее собственные? Или даже до того, когда она смотрела, как он изо всех сил старается найти общий язык с Бэйли?
– Клаудиа, ты меня слышишь?
– Да, мне плохо. Очень плохо.
Ладно, ненависти не осталось, но что же пришло ей на смену? Нужно расставить все по местам, ни на секунду не забывая, что она ему не нужна. Но как же неприятно осознавать, что ей удалось отпугнуть мужчину одним-единственным поцелуем… А если подумать, она ведь по большому счету ничего не знает об этом человеке. Ему каким-то непостижимым образом удавалось обнажать ее, даже не прикасаясь к одежде, но сам он оставался для нее загадкой.
– Я прикажу остановить машину.
– Не нужно, просто… Это нервы, всего лишь нервы. Едем дальше.
Они сидели совсем близко, и Лукас не сводил с нее пронзительного взгляда.
– Dios, как же сложно находиться с тобой рядом. Одна бесконечная агония.
Вот оно! Но как же все-таки больно…
Она слегка отстранилась:
– Точно, агония.
Сама она сгорает от желания, а ему одно ее общество противно.
Лукас сдавленно зарычал:
– Клаудиа, посмотри на меня! – Дождавшись, пока она выполнит приказание, он глубоко вдохнул. – Как же с тобой сложно. Скажи, что ты сейчас чувствуешь?
– Агонию. – Слово скользнуло с языка прежде, чем она успела его прикусить.
– Si, агонию. Как и я.
Невольно взглянув на его бедра, Клаудиа задохнулась, увидев плотно натянутые на промежности брюки. Не может же он…
– Понятно, – выдохнула она еле слышно.
Снова схватив ее за подбородок, Лукас заставил ее посмотреть себе в глаза.
– Ничего ты не понимаешь, Клаудиа. По-твоему, я мог так жадно тебя ласкать и ничего при этом не чувствовать?
– Я подумала… может, ты со всеми так целуешься…
Лукас закатил глаза:
– Ценю твою веру в мои таланты.
– И ты отстранился. Буквально оттолкнул меня!
– Si. – Он резко убрал руку. – Чтобы спасти свой рассудок и твою честь. Потому что еще секунда – и я бы уже не смог остановиться.
