Холли молча смотрела на него. Ее глаза ярко блестели, пожалуй, чересчур ярко. Тео видел, как бьется жилка на ее шее, бьется слишком быстро. Это выдавало ее, как бы тщательно она ни пряталась за своим элегантным нарядом.
– Заметно, как ты корчишься от чувства вины, – сухо сказала она.
– Ты не поверишь, но я не считаю себя виноватым, Холли. Это твоя привилегия. И твой крест.
– Да, – прошептала она. – Я убедилась, что, как говорят, минус на минус не всегда в результате дает плюс.
– Минус был один, – произнес Тео медленно и четко. – Одна ложь. Все, что последовало потом, ее плоды. Мы будем спорить об этом вечность? Ты ради этого пришла сюда? Чтобы посмотреть, не изменилось ли магическим образом мое мнение?
– Я не предполагала, что твое мнение магическим образом может измениться. – Холли говорила спокойно, но то, как она при этом выглядела, заставило его внутренне содрогнуться. Это не важно, одернул себя он. – Но не надеяться на это не могу.
Тео долго молчал.
– Не имеет значения, какими были все те женщины, – наконец сказал он. – С кем бы я ни был, я видел только тебя.
Выверенный, жестокий удар достиг цели. Холли содрогнулась.
– Как странно, – услышала она свой голос, доносившийся словно издалека.
Тео развалился на белом диване и выглядел темным на его фоне. И опасным. Сейчас он был совершенно неотразим. Молодую женщину притягивал блеск его глаз, в которых полыхало черное пламя, и широкая обнаженная грудь с перекатывающимися под кожей скульптурно вылепленными мышцами.
Было бы ей проще, если бы он не был столь красив?
Когда Тео распахнул дверь своего номера, Холли чуть не споткнулась. На лице его было написано неприкрытое желание отвести на ком-нибудь душу. Черные спортивные брюки низко сидели на бедрах. Именно такого Тео она помнила. Он был воплощением чувственности. Мужественный, страстный, притягательнее самого сильного магнита, он отпечатался в ее душе. Все те места, которых Тео касался прошлой ночью, при виде его издали восторженный вопль, сменившийся тягучей болью внизу живота. Тело было объято пламенем, которое ей так и не удалось потушить.
– Что? – поинтересовалась Холли. – Что именно ты видел?
Тео моргнул, а затем превратился в изваяние. Он был неподвижен, и Холли повторила свои слова, чтобы убедиться, что действительно сказала это вслух.
Это было похоже на очередной удар, только в этот раз нанесла его она. Но шокированы они были оба.
«Представляется мне, что нет ничего такого уж постыдного в том, чтобы солгать, – давным-давно сказал ей отец. Холли была тогда молоденькой девчонкой, озабоченной обычными школьными проблемами и только начавшей сталкиваться с лицемерием сверстников. – У каждого человека есть на то свои причины. Стыдно притворяться, что ложь и есть правда. Ложь, может, тебя не убьет, милая, но стыд – точно».
